По ту сторону синих гор
Шрифт:
– Племянника?
– удивлённо нахмурилась девушка.
– Какого племянника? Или ты имеешь в виду сына сестры её мужа?
– М-м, - тяжело вздохнула я.
– Значит он племянник мужа...
– У Хьёгана, мужа Катхиль, две сестры. Къёли ещё не замужем, а Одания...
– Ранди внезапно умолкла и у меня по затылку проползла холодная дрожь, потому что я вспомнила, при каких обстоятельствах слышала это имя.
– Она вдова, - добавила то, что не смогла сказать Раньди.
–
Мне не нужно было говорить, где он погиб и при каких обстоятельствах. Мне вообще больше ничего не нужно было говорить, потому что все планы, которые я начала строить в своей голове внезапно рухнули, словно песчаный замок, подточенный ветром и водой.
Двуединый, какая же я дура! Я наивно полагала, что могу попытаться наладить здесь свою жизнь. Могу что-то изменить в отношении ко мне кайгенов. Если взрослые ещё терпят меня ради своего оэна, то как объяснить детям, почему он привёл с собой в Сивельгард вражину, повинную в гибели их отцов и за что её следует уважать? Не важно, что я лично никого из их родителей них не убила - я была олицетворением всех проклятых кайгенами магов, по вине которых их предки веками слагали в Эринее свои головы.
У войны нет лица и имени. Нет созидающих чувств. Есть лишь неуемная жажда победы, подпитываемая ненавистью и азартом. Уничтожая друг друга, вряд ли кто-то их противоборствующих сторон видит за спинами друг друга глаза жён, матерей и детей. И смогли бы мы вообще сражаться, если бы стали думать о такой ерунде? Войне не интересно, сколько слез и горя кому-то причинит каждая смерть, и как много времени должно пройти, чтобы ненависть в сердцах целых поколений сменилась тихой скорбью.
Только сейчас, заторможенно залипая взглядом на искристых бликах, отливающих серебром на бархатной глади озера, я с пронзительной ясностью понимала, что я такой же безжалостный монстр, какими всегда видела кайгенов. Я - убийца, и если бы меня не остановили, я бы убивала дальше, считая себя героем.
Фокус моего зрения рассеянно сместился в сторону и у меня на затылке волоски встали дыбом. В воде отражался жуткий до дрожи силуэт.
Не то человек, не то зверь стоял у кромки воды, рядом с нависающими над ней высокими соснами. Длинные, поросшие чёрной шерстью руки с когтистыми пальцами, доставали двухметровому монстру едва ли не до колен полусогнутых ног - крепких, жилистых, заканчивающихся огромными лапами вместо ступней. По бугристому, абсолютно человеческому торсу вился причудливый чёрный узор, заходящий на шею и заканчивающийся на лице, если его можно было таковым назвать. Хищное, с заострёнными чертами и ушами оно больше походило на звериное.
Я вязко сглотнула и резко вскинула голову. Сердце колошматилось о рёбра словно взбесившееся.
Часто моргая, я смотрела на абсолютно пустой берег и не понимала, как такое мне могло привидеться. Я снова метнулась взглядом к воде, обнаружив в её отражении лишь высокое небо, черные скалы с выбеленными снегом хребтами, да лохматые деревья.
– Рейна,- позвала меня Раьщи и я вздрогнула.
– Почему ты спросила о Скъёльде?
– Что, прости?
– с усилием заставив себя отвести взгляд от берега, я перевела его на девушку.
– Кто такой
– Сын Одании и Агмунда, - пояснила она.
Я вновь тревожно оглянулась, но так никого больше и не увидав за своей спиной, немного начала успокаиваться.
Значит, мальчишку наславшего мне в туфли отравы для грызунов зовут Скъёльдом.
– Сколько ему лет?
– спросила я.
– Девятая зима пошла, - сообщила Ранди, вызвав у меня горький вздох и кривую улыбку.
Хороший возраст. В девять лет я тоже мечтала отомстить кайгенам убивших моих родителей. Мне были понятны и знакомы чувства мальчишки.
И грустно и смешно. Я так много думала, что сделаю и скажу, когда вычислю подлеца едва не лишившего меня ног, а теперь, когда его нашла, не знала, что с ним делать.
Воевать с ребёнком? Ещё большая глупость, чем та которую сделал он. Но поговорить с его матерью всё же стоило. Уже не важно, что могло бы случиться со мной, но поступок её сына едва не лишил Сигрид доброго имени, посеял смуту в клане и навредил оэну. Мальчишка может меня ненавидеть, но мать должна объяснить ему,что подлость остаётся подлостью, какие бы цели ею не старались прикрыть.
Я взяла под контроль эмоции и уточнила у Ранди:
– Ты знаешь, где живут Одания и её сын?
– Да, - обронила она.
– Их дом находится недалеко от нашего.
– Покажешь где это?
Моя просьба явно не нравилась девушке, но она не посмела отказать эль-манне оэна.
– Хорошо, только закончу со стиркой.
Правильное решение. Мне тоже не мешало бы дополоскать одежду-мужа. Я благодарно кивнула девушке и несколько следующих мгновений мы молча занимались делом, лишь изредка поглядывая друг на дружку.
По пути к дому Одании я попыталась завести с Ранди непринужденную беседу, рассчитывая разузнать у девушки наиболее интересующую меня информацию.
Мы с ней поднялись на пригорок, и я в который раз подивилась способности Волса быть где-то поблизости, оставаясь при этом совершенно незаметным. Как не зыркала я повсюду, определить за каким деревом или кустом кайген скрывается, так и не смогла.
– А вы давно с Волсом женаты?
– спросила первое, что пришло на ум, располагающее к доверительному разговору.
Ранди зарделась, мечтательно устремив взгляд впереди себя.
– Вторую зиму.
– И дети есть?
– улыбнулась я.
Раньди помрачнела, тихо обронив:
– Нет.
Тут же почувствовала себя ужом на раскалённой сковородке. Тема для Ранди явно была болезненной, а я намереваясь подвести девушку к интересующему меня вопросу, случайно задела за живое.
– Будут ещё, - беспечно махнула рукой я.
– У вас всё впереди.