По ту сторону стекла
Шрифт:
— Красивое небо, — сказал я, наблюдая за медленно истончающейся алой полоской заката.
— Наверное. Просто, оно такое далёкое. И такое холодное, — Юно устремила взгляд в темнеющую полосу горизонта. — Как думаешь, сколько всего оно видело?
— Сложно сказать. Но, думаю, намного больше, чем можно себе представить.
Девушка ненадолго замолчала, и, кажется, задумалась. Хотя, выражение грусти, и старательно подавляемой боли с её лица не исчезло. Некоторое время мы просидели молча.
— Ненавижу это чёртово небо… — вдруг тихонько произнесла девушка дрожащим голосом. На
— И кем я буду, если не стану обращать внимание?
— Мы едва знакомы, — сквозь слёзы усмехнулась она. — Какая разница, что там со мной слу…
— Большая! — воскликнул я, перебив Юно.
— И почему? — спросила она, опустив голову, и слегка подрагивая.
— Да потому что мне не всё равно, что с тобой! Я не хочу видеть твоих слёз, Юно.
— НУ ТАК НЕ СМОТРИ! — крикнула она. — КТО Я ТАКАЯ, ЧТОБЫ ТЫ ОБО МНЕ ЗАБОТИЛСЯ?! Кто я такая, чтобы обо мне вообще хоть кто-то заботился… — добавила девушка, начав всхлипывать.
На несколько мгновений я замер, не зная, что мне делать. Я пытался подобрать слова… Но, видимо придётся импровизировать.
— Мне всё-равно, кто ты, и что случилось, — сказал я, мягко обняв Юно за плечи.
— Ты ничего не знаешь… — тихо произнесла она. — Из-за меня… Это я во всём виновата!
— Это ничего для меня не меняет, — покачал я головой.
— Ничего?! Вик, да ты же… Я… Из-за меня погибли люди! А я ничего не сделала! Ничего! И кто я после этого?! Кто?! Чёртова убийца… Самая настоящая… Так что не надо меня утешать, я всё-равно этого не заслуживаю… — Юно вяло попыталась вырваться из моих объятий.
— Дурёха… — вздохнул я, чуть крепче прижав девушку к себе. — Что бы ты ни думала, что бы ни думали окружающие, а для меня ты — никакая не убийца.
— Тебя там не было… — упрямо, но не особо уверенно произнесла Юно. — Ты не видел, что…
— Мне и не обязательно, — мягко улыбнулся я. — Я знаю тебя, Юно. Пусть и совсем недолго, но знаю. А остальное значения не имеет.
— Дурак…
Юно, словно обессилив, сползла по моему плечу ниже, положив в итоге голову мне на колени. Повинуясь внезапному порыву, я начал нежно гладить её золотистые волосы.
— Почему ты такой дурак? — всхлипнула девушка.
— Кто ж меня дурака знает? — улыбнулся я.
— Не хочу вставать… — внезапно произнесла она. — Вот и сиди теперь так!
— Как скажешь.
— Ну точно дурак…
Юно лежала, продолжая иногда тихонько всхлипывать. Но всё же, вроде она начала успокаиваться. Ну а я, вспоминая её слова, и сам стал возвращаться к мрачным мыслям. Перед глазами сами собой пронеслись воспоминания о той аварии. Аварии, в которой я выжил, а родители — нет. Жизнерадостная улыбка, казалось, никогда не унывающего папы, мамины песни, что я так любил слушать перед сном. Я долго не мог смириться с мыслью, что всё это осталось в прошлом. Впрочем, кого я обманываю? Я до сих пор не смирился. Воспоминания ещё слишком свежи.
— И всё-же ночное небо очень красиво, — сказал я, нарушив тишину. — Знаешь, в детстве мама пела мне одну песню на ночь. Это всегда меня успокаивало.
— И какую же? — прошептала Юно.
Я замолчал на
— В городе снов, на ткани небесной, Горит моя звезда. Не знает она ни горя ни бедствий, Не знает горечь утрат. Пусть ты одинока, и вокруг пустота, Гори моя звезда! Пусть отступят тревоги, до седого утра Гори моя звезда! Пусть в сиянии твоём разгораются сны, И приносят миру покой. И пускай небеса сберегут те мечты, Что согреты моею звездой…
Дальше я просто не смог вспомнить. Но, хотя бы спел хорошо. Опустив взгляд, я с удивлением обнаружил, что Юно уснула. Слёзы уже начали медленно высыхать на лице девушки, с которого наконец исчезла та боль, что терзала её раньше, пусть и ненадолго, но уступив место безмятежности мира грёз…
***
— Запись номер… Честно говоря, я сбился со счёта. Ну, да это и не важно. Кассет у меня больше нет, так что эта запись всё-равно последняя. Сегодня у меня маленький юбилей: ровно два года с того дня, как я застрял здесь.
Седой мужчина, лет сорока на вид, с грубым, морщинистым лицом, покрытым недельной щетиной, задумался. Взгляд внимательных серых глаз блуждал по бетонным стенам жилого помещения небольшого бункера, расположившегося в Лисьем Городе — огромной сети подземных коммуникаций под городом со странным названием "Сирвалион".
— И… Я так устал, — продолжил он. — Да, за это время я уже научился жить здесь. Именно "жить", а не просто "выживать". Но… Всё стало рутиной, терпеть которую с каждым днём всё труднее. Вчера я выходил на охоту. Но дикого зверья в округе становится всё меньше и меньше. А вот отражения… Эти сволочи продолжают шастать наверху как у себя дома. Конечно, я не привередлив, и с удовольствием жрал бы и этих тварей, да вот только… Куда я без снаряжения? Хрен бы с ним, с интерфейсом и генератором щита, но вот без репульсора и деструктора я — никто перед отражениями. И это обидно. Три дня назад мне снова мерещились бирюзовые всполохи. Чёрт, как же мне хотелось закричать. "А вдруг это дайверы? Вдруг услышат? И вытащат меня из этой дыры." Сложно было подавить эти мысли. Надежда вообще одно из самых живучих, и въедливых чувств. Вот только после того, как месяц назад на такой "крик надежды" пришли не дайверы, а отражения, мне стало куда легче бороться с необдуманными желаниями. В общем, я устал. Но деваться мне некуда. Я не хочу умирать, не хочу сходить с ума. Так что я буду жить дальше. Прощай, дневник. Ты был хорошим слушателем. Леонид Костин, бывший дайвер Содружества.
Леонид отпустил кнопку записи на старом кассетном диктофоне, и достав кассету бережно положил её на полку к десяткам таких же. Затем, встав со скрипучей кровати, пошёл на склад.
— Мда… Мне снова придётся подниматься наверх, — вздохнул мужчина, разглядывая полупустые полки. — Ну и ладно, делать тут в любом случае нечего.
Быстро надев свой старый, местами затёртый до дыр костюм "горка", Леонид придирчиво осмотрел себя.
— Классика. Не то, что носили дайверы помоложе. Этим покрасивее подавай, а что неудобно, и не практично — это их не волнует.