По ту сторону занавеса

Биггерс Эрл Дерр

– Зато какой интересный человек полковник Битэм! – вместо ответа воскликнул китайский сержант.

Кирк взглянул на часы.

– Мне очень жаль, но сегодня вечером я обедаю с одним деловым знакомым в клубе «Космополитен». Договаривались мы еще несколько дней назад, я же не мог предположить…

– Я бы чувствовал себя безутешным, если бы вы из-за меня нарушили свои планы, – как всегда с излишней выспренностью заявил китаец. – Так что, пожалуйста, не меняйте из-за моей скромной особы своего распорядка дня. Скажите только, доводилось ли вам когда-нибудь встречать в этом эксклюзивном клубе полковника Битэма?

– Да, я его видел там пару раз. Видимо,

кто-то дал ему пропуск, потому как членом клуба он не является. Чарли, кстати, надо бы мне и вас как-нибудь туда сводить.

– Это было бы для меня высочайшей честью, – серьезно ответил китаец.

– А сегодня Парадиз подаст вам обед в столовую.

– Ни в коем случае! – живо возразил Чарли Чан. – Пусть ваша прислуга немного отдохнет после вчерашних потрясений. Я и без того злоупотребляю вашим гостеприимством. Да я и так собирался пообедать в городе. Мне надо решить кое-какие дела, заодно и поем… – Как пожелаете.

Закончив на этом разговор, хозяин откланялся и вышел, оставив китайца по-прежнему погруженным в чтение.

Почитав еще немного, Чарли Чан тоже покинул дом Кирка. Было около 6:30 вечера. Пообедав в одном из дешевых ресторанчиков, китайский полицейский не торопясь, прогулочным шагом направился к тому району города, где находился китайский квартал.

Здесь еще вовсю царило оживление. Китайцы вообще большие любители ночной жизни. Магазины по Грант-авеню были ярко освещены и полны покупателей. Толпы прохожих заполняли тротуары, и по их виду сразу становилось понятно, что слоняются они без дела, просто прогуливаются, не зная, как убить время. Молодежь одеждой ничем не отличалась от своих американских сверстников, пожилые люди были в черных шелковых блузах и штанах китайского покроя, солидно и бесшумно шагая ногами, обутыми в войлочные туфли. Часто попадались и китайские матроны, и при взгляде на этих солидных матерей семейств всякому становилось ясно, что уж они-то совершенно не заботятся о своих фигурах. Совсем другое впечатление производили стайки молодых девушек, оживленно и весело щебечущих.

Чан свернул на Вашингтон-стрит и по ней дошел до уже совсем темной и тихой Беверли-плейс. Подойдя к одному из домов, он поднялся по плохо освещенной лестнице и постучал в знакомую дверь.

Слова «удивление» нет в словаре китайского языка, и Чан Ки Лим впустил нежданного гостя в квартиру, не проявив сего непристойного чувства. А мог бы и удивиться, ведь не далее как сегодня утром надолго распростился с Чарли; однако сейчас на его лице не отразилось ни малейшего чувства.

– Это опять я, – произнес Чарли Чан на кантонском диалекте китайского. – Думал, что навсегда покидаю ваш континент, но небеса судили по-другому.

– Заходи! – гостеприимно произнес кузен Чана. – В этом доме тебе всегда рады, тепло наших чувств к тебе никогда не остынет. Входи и располагайся на вот этом жалком табурете.

– Ты очень любезен, – не остался в долгу Чарли. – И наверняка уже догадался, что я стал жертвой моей достойной презрения профессии. Если ты не против, я хотел бы тебя кое о чем спросить.

И без того узкие глаза Ки Лима превратились в две щелочки, и он задумчиво погладил свою жалкую, реденькую бороденку, уже совсем седую. Кузену никогда не нравилась профессия Чарли, что он неоднократно давал понять своему родственнику, разумеется в самой деликатной форме. Поэтому вопрос его прозвучал непривычно резко:

– Ты ввязался в действия проклятой белой полиции? Чарли пожал плечами.

– Увы,

ввязался. Но я не намерен просить тебя выдать мне кого-либо из наших или нарушить свои обязательства по отношению к людям. Вопрос мой совершенно невинный. И относится он к чужому тебе человеку. Возможно, ты сможешь сказать мне пару слов о том туристе, который проживал здесь у своих родственников на Джексон-стрит? Зовут его Ли Гунг.

Ки Лим кивнул.

– Я его не знаю, но слышал, как о нем говорили в Тонхаус. Он объездил весь свет. Какое-то время проживал здесь у своего родственника Генри Ли, того, который держит магазинчик с корзинками, у него еще квартира устроена на американский образец, в том большом доходном доме, знаешь, на Джексон-стрит. Если не ошибаюсь, там квартиры такого рода называют «восточными апартаментами». Сам я никогда там не был, но слышал, что там даже имеются ванные комнаты и другие глупые нововведения, которые белые называют достижениями цивилизации.

– А самого Генри Ли ты знаешь? – почти невежливо перебил кузена Чарли.

Глазки-щелочки родственника превратились в две ледышки.

– Не имею чести, – ледяным голосом ответил он. Понятно. Кузен не намерен помогать Чарли. Что ж, его право. Чарли Чан встал с табуретки черного дерева.

– Твоя доброта не имеет пределов, – с поклоном произнес он. – Я только это и хотел знать. А теперь дела вынуждают меня прекратить столь ценный для меня визит.

Ки Лим тоже встал.

– Ты так мало пробыл в моем доме, что просто должен опять в самом скором времени посетить мое жилище. Знай, здесь тебе всегда рады.

– О, в этом я нисколечко не сомневаюсь, – отвечая поклоном на поклон промолвил Чарли Чан. – Правда, на меня навалилось множество дел, но я уверен, что вскоре мы опять увидимся. А теперь разреши тебя покинуть.

Кузен проводил гостя до двери.

– Желаю тебе в целости и сохранности добраться до цели, – проговорил хозяин дома, и в данном случае эта банальная у китайцев формула прощания прозвучала с почти неприличной эмоциональностью, словно говорившей хотел придать ей особое значение.

Распрощавшись с родственником, Чарли Чан устремился на Джексон-стрит. Уже на полпути в поле зрения появился пестрый фасад «Восточных апартаментов», где проживали наиболее состоятельные представители китайской колонии, целиком принявшие местный образ жизни.

Войдя в холл, Чарли Чан остановился у ящиков для почты. Поскольку на них значились фамилии владельцев квартир, легко было установить, что Генри Ли проживает на третьем этаже. Дверь на лестницу оказалась незапертой, и Чарли Чан беспрепятственно поднялся до третьего этажа. Вот и нужная квартира. Пройдя мимо нее как можно тише, Чарли Чан поднялся по лестнице еще на несколько ступенек. Повернувшись, он стал спускаться, но сделал это так неловко, что поскользнулся и с грохотом съехал с оставшихся ступенек прямо под дверь квартиры Генри Ли. Дверь почти сразу распахнулась, и из нее выглянул низенький толстый китаец.

– С вами все в порядке? – обеспокоенно поинтересовался он у упавшего.

– Оооо! – простонал Чарли, с трудом подымаясь с пола и держась за бок. – Злые духи преследуют меня. Сам не знаю, как я поскользнулся на лестнице. Надеюсь, со мной все в порядке.

Хитрый полицейский попытался было бодро продолжить путь вниз, однако остановился после первого же шага, опираясь рукой о стену.

– Боюсь, у меня что-то с щиколоткой, не могу ступить на ногу. Не мешало бы на минутку присесть…

Добросердечный китаец шире распахнул дверь своей квартиры.