По ту сторону жизни, по ту сторону света
Шрифт:
Древесину заготавливали не только на дрова. Посохи делали. Полутораметровые древковые палки. Мужики сообразительностью не блистали, а вот руки их были натруженными руками мастеровых и умели многое – посохи делали на раз-два. В дороге посохи помогали идти, как опора. И я вечерами учил братву, а они остальных, бою на шестах. А там от шеста до копья даже не шаг, а полшажочка. И это было очевидно любому, даже совсем не умеющему шевелить извилинами. Уже даже на марше шли с примотанными к посохам штырями или ножами. Один даже умудрился косу выпрямить (без горна и молота), да так и ходил, как с глефой.
Вот и в этот раз,
«Выхожу из себя». Осматриваюсь.
Ну, слава богам! А я уж было заволновался!
– Егеря Светлых! – кричит юноша, что был в том разъезде, летя с крутого склона так, что грозил оступиться и сломать себе шею.
Прилипалы выхватывают мечи. Вздыхаю, закатив глаза. Ближе всего ко мне оказался Чижик. Ему и досталось быть показательно выпоротым.
Выпучив глаза, бледный, закусив губы, Чижик судорожно сжимает меч. Хватаю его меч за клинок у самого окончания, выворачиваю из руки этого недоразумения через большой палец его кисти.
– Ай! – кричит Чижик от боли.
Как он удачно привстал с седла! Рукоятью меча, плашмя, бью его по заднице.
– За что? – изумился Чижик.
– Достал клинок – рази! А не разевай пасть! – выговариваю я.
– Так я… – начал Чижик.
– Что – ты? А? Где мой меч? Раззява! Собрался разить? Кого? – удивился я.
– Их! – кричит Чижик, чуть не плача, совсем сбитый с толку и доведённый до края моими придирками.
– Я никого не вижу. Светлые далеко. Ещё раз, где твой меч? Это первое, – говорю я, поворачиваясь к скачущим Егерям и бросая клинок Чижика на землю. Пусть спешивается, раз меча не удержал. – А второе, нам их не за что убивать.
Слова мои опять пошли по рядам. Сама постановка вопроса была шокирующей. Не «нам незачем с ними сражаться», не «нам нечего их бояться» и даже не «нам нет смысла с ними сражаться, нам их не одолеть». А именно что «не за что убивать». И каждый поймёт своё, естественно. Но такого явно никто не ожидал.
– Опустить оружие! – громогласно приказываю я.
– Что? – ожидаемо возмутился самый старший и самый сильный из Тёмных, его конь скачком сократил расстояние между нами. – Как ты смеешь? Ты же говорил, что с нами!
– Как смеешь ты?!! – реву я, поднимаясь в седле, поворачиваясь к Тёмному.
Он выставил свою магическую защиту. Но, что его защита против меня? Листочек бумаги против гидравлического пресса? Тёмный вплывает своим горлом прямо мне в ладонь.
– Как смеешь ты назвать меня «своим», плесень? – объявляю приговор я.
Штык входит в солнечное сплетение Тёмного. Он осыпается прахом. Едва успел поймать камешек накопителя. А в это время братва поднимает на копья остальных Тёмных. Этот вариант событий был рассмотрен давно, обговорен. Нужен был лишь повод для выплеска нашей ненависти к Тёмным. Нет, не убивать, а именно поднять. Рогатинами, посохами, обухами топоров поднять, блокировать и, уперев острие копья в кадык заставить тянуться, стоять на пальцах ног.
– Опустить оружие! – вновь приказываю я.
Оглянулся. Народ поспешно бросает оружие на землю. Тёмных валят, вяжут. Осматриваю себя, свою прозрачность. В порядке вроде бы. Сдираю с Чижика его подвески с крестиком и набором этих масонских колечек избранности,
Выезжаю навстречу лихим Егерям, выставив перед собой руки с открытыми ладонями.
Глава 5
Мы не пленники, но под конвоем. Всё моё стадо окружают ребята с эмблемой человека, держащего круг Светила над головой, так я прочёл этот герб. И хотя идём мы с оружием и даже сами ведём своих пленников, но под прицелами самострелов и внимательных глаз Егерей и Паладинов.
Всё верно я в тот момент решил. Редкая цепочка атакующих Егерей, взлетевших на гребень пригорка, была лишь приманкой, отвлечением внимания. Основной ударной силой были верховые Паладины в тяжёлой броне при поддержке дворянской княжеской конницы и пехоты. Ударили бы с тыла, когда мы бы выстроились против Егерей. Именно так был пленён отряд «прилипал», что так и шёл по параллельной Новой Дороге. Их-то как раз волокли связанными.
Весь день идём по землям неведомого мне князя, всё больше забираясь ввысь, взбираясь на складки местности и ныряя в эти складки, как по гигантской стиральной доске. Будто земля пошла волной, как водная гладь от рухнувшего в неё камня, да так и застыла – волнами сопок и низинок. Чем только Природа не удивит!
А я не устаю поражаться хватке местного князя. Городки на вершинах высоток у Старой Дороги, маленькие, больше похожие на блок-посты или замки баронские, подготовлены к бою. На башнях дозорные и флаги. С одного замка просматривается другой. Земли вокруг замков не только возделаны, но и умышленно перекопаны рвами и валами. Причём в паре. За рвом вал. Поля уже убраны. Сады голые. Огороды чёрные, в зиму накрываются, прямо у нас на глазах, вязанками соломы, придавливаемыми камнями. Не знаю зачем. По довольно ухоженным дорогам селяне вывозят на Старую Дорогу и уволакивают в ту же сторону, куда идём и мы, возы с уже обработанным урожаем. Не снопы сжатого хлеба, например, а мешки с уже обмолоченным и провеянным зерном. Сухое сено упаковано в вязанки. Дрова, даже не колёсами чурок, а уже большими колотыми поленьями.
– Это самое образцовое хозяйство, какое я видел! – не смог удержаться я.
И командир отряда Паладинов не смог сдержать довольной улыбки. Но ничего не ответил. Ответил за него мужик с лисьей мордой:
– Стон мужиков в этом «образцовом хозяйстве» слышен далеко за пределы Светоносного Княжества!
И это высказывание встретило гул одобрения «моих» мужиков. Но Паладины лишь усмехались.
Может, с мужичьей стороны, с их, пролетарской, точки зрения, это и не их мечта о Земле Обетованной, не идеал, но с военной точки зрения так и есть. Восхищаюсь! Это не княжество. Это укрепрайон! Об него любой враг все зубы сточит, пока дойдёт до сердца княжества.
Тем более что сердец у княжества оказалось два. Сам княжий престол – Светоносный град. И его одноимённый Светоносный оплот – крепость и дом Ордена Воинов, Несущих Свет Триединого.
Город Несущий Свет стоял в довольно просторной долине, на холме, омываемый рекой Светоносной, сбегавшей с окружающих долину цепочек невысоких, покатых, но гор. Отсюда казалось, что холмики этих гор можно просто перешагнуть. Но всё одно, это целых два горных хребта, пусть и стёсанных до куч битого щебня и спрессованной каменной пыли.