По ту сторону
Шрифт:
От неожиданности он вздрогнул. В пылу ссоры он совсем забыл, что Дарья сидит рядом с ними. Бросаться такими словами при дочери он считал верхом бестактности. Из-за собственной глупости теперь нужно было как-то выкручиваться.
– Солнышко моё, папа просто устал на работе, и несёт глупости.
Карие глазки с недетской серьёзностью смотрели на него. В них было столько доверчивости, что Алексею становилось дурно от собственного неразумия.
– Такого слова вообще не существует. И уж, тем более, оно никак не относится к твоей бабушке.
Даже если дочь что-то и заподозрила, тем не менее, она кивнула, соглашаясь с отцом.
– Я пойду спать. – Пробурчал он. – Действительно, сил нет ни на что.
Он отодвинул
Он развалился в одиночестве на большой супружеской кровати, и закинув руки за голову, попытался собраться с мыслями. Жизнь неумолимо катилась под откос, и каждый наступающий день непременно оказывался хуже предыдущего. Мало ему было неприятностей на работе, и семейных неурядиц, теперь ещё и тёща, чёрт бы её побрал, баламутит воду. Деньги ей, видите ли, понадобились. И что самое обидное, придётся эти деньги где-то отыскивать, иначе драгоценная маменька совсем задёргает собственную дочь. Да и надоело уже ему скандалить со всеми подряд. Безумно хотелось, чтобы хоть кто-нибудь понимал тебя, твои мысли, чувства, желания. Ну а если такого человека не существует, то уйти куда-нибудь в глухой лес, и доживать свои дни в старой разваливающейся избушке, в полном одиночестве.
За наглухо задёрнутыми плотными шторами начинало смеркаться. В комнате становилось всё темнее, и плохо освещённое пространство волшебным образом привносило в душу малую толику успокоения. Предметы теряли чёткость очертаний, становились расплывчатыми и неясными. Мысли, метавшиеся по черепной коробке как очумевшие тараканы, тоже приобретали расплывчатость и незаконченность. Они становились менее тревожными, до поры, до времени, затаиваясь глубоко внутри.
Спал он плохо. Назвать сном ленивую полудрёму, периодически накатывавшую на него, никак не получалось. Он прекрасно слышал, как Татьяна укладывала детей в соседней комнате, как потом на долгое время пропала в ванной, и как она тихо, как мышка, устраивалась на свободной половине двуспальной кровати, боясь потревожить его сон. Но как она не старалась, в этот момент он почти проснулся. Его первым желанием было – обнять её, и крепко прижавшись, забыть про все неурядицы. Но приоткрыв глаза, он увидел лишь клок волос, высовывающийся из-под одеяла. Жена, обидевшись на него за непонимание, легла как можно дальше, устроившись на самом краешке кровати. Считая себя правым, и не желая первым идти на мировую, Алексей вновь сомкнул веки. Вместо Тани его обняла сладкая полудрёма, затягивающая всё глубже в сон.
Глава вторая.
Роковая встреча.
Проснулся он от того, что длинные волосы щекотали ему лицо. Неосознанно, во сне, жена подползла ближе к нему, уткнувшись носом в его плечо. Она словно искала защиты, или безмолвно просила прощения за вчерашнее поведение за ужином. Так же неосознанно Алексей потянулся к ней, чтобы обнять. Но в последний момент рука, зависнув в воздухе, вновь опустилась на одеяло. Нет, получится, что он первый захотел мириться, а значит, был не прав. Пусть лучше она проявит немного изобретательности, и сделает не то, что он просит, а то, о чём думает, да и некогда уже было нежиться. За окном рассвело, а со стоянки слышались звуки заводящихся моторов. Начинался новый рабочий день.
На кухне его ожидал сюрприз. На плите стояла сковорода, полная жареной картошки с пенками. Именно такую он и любит. Вместо благодарности нахлынуло раздражение. Ну почему нельзя было наложить тарелочку, и принести ему в кровать? Тогда, глядишь, и глупая ссора была бы сразу же забыта, и вечер плавно перешёл бы в бурную ночь. Но нет, врождённая гордость, вперемешку с бестолковостью, не дают нам жить, как нормальным людям.
Картошку Алексей всё-таки съел. Он очень хотел оставить её нетронутой, и проучить жену, но
В цеху всё шло своим, давно заведённым порядком. Каждый занимался определённым делом, изредка пересекаясь с остальными по какой-либо рабочей надобности. Везде понатыканные камеры не давали расслабиться, и лишь в курилке царило временное спокойствие и тишина. Вот только для Алексея сегодня спокойствия не было даже здесь.
Когда он в первый раз пошёл покурить, он не ожидал никакого подвоха. В маленькой комнатке, в дыму, который можно было резать ножом, сидело человек пятнадцать. Но первый, кого он заметил, был Владимир, и его осуждающе-скорбящий взгляд. Испугавшись, что при всех друг напомнит о вчерашнем разговоре, он пристроился как можно дальше от него. Но как он не старался балагурить и поддерживать непрекращающиеся шутки, ему постоянно казалось, что друг не сводит с него глаз. Минуты через две такого прессинга курить перехотелось совсем. Но и этим дело не закончилось.
Выйдя из курилки, и вдохнув полной грудью пусть и не такой уж и чистый, но всё же не спёртый воздух, он почувствовал, как его руку, чуть повыше локтя, обхватило стальное объятие. Сразу же догадавшись, кому принадлежат пленившие его крепкие пальцы, Алексей не оборачиваясь, буркнул:
– Ну, чего хотел-то? Мне некогда.
– Слышь, Лёх, ты и правда, какой-то сам не свой. Я только сейчас это заметил.
– Хотел чего? – Злясь и на себя и на Вовку, так и не обернувшись к нему, со злобой выкрикнул он.
– Да не злись ты. – Видя лишь затылок друга, Владимир, тем не менее, даже не пытался развернуть его к себе лицом. – Я же по-хорошему, по-человечески хочу.
Алексей молчал. Приняв его молчание за безмолвное согласие, Владимир предложил:
– Давай посидим сегодня вечером где-нибудь в кафе. Хряпнем пивка, отведём душу. Глядишь, и жизнь повеселее станет. Ты как? Ты не думай, я умничать не буду, просто не нравишься ты мне последнее время.
Алексей с раздражением громко выдохнул.
– Ладно, посмотрим, ближе к вечеру.
Дёрнув плечом, и получив свободу, он полез в кабину погрузчика. Оглянуться и посмотреть в лицо друга у него так и не хватило духу. Намного проще оказалось с головой погрузиться в работу. Выверенные, отточенные до механизма движения, отвлекали от мрачных мыслей, и настраивали на позитивный лад. Уже через полчаса он, сам того не замечая, начал напевать себе под нос что-то мелодично-навязчивое.
В очередной раз, заехав за партией поддонов в самый дальний угол склада, он получил хорошую встряску. Ловко подцепив груз и начав поднимать его на высоту, он с изумлением увидел мелькнувшую на стене чёткую тень. По инструкции, между понаставленными везде башнями из паллет и кирпичной кладкой, ходить было строго воспрещено. Если высокая конструкция случайно рухнет, то человека, сразу же придавит насмерть, поэтому даже самые отчаянные смельчаки неукоснительно соблюдали правила техники безопасности. И на какого-то дурака не повезло именно ему. От мысли, что случилось бы, зазевайся он хоть на минуту, Алексея прошиб холодный пот.
В паре метров от него, с олимпийским спокойствием на лице, вынырнула маленькая фигурка, и замерла на месте. На незнакомке была одета лёгкая синяя униформа, в которой щеголяли уборщицы, и такого же цвета кепка с большим козырьком. Маленькая, хрупкая, с иссиня-чёрными волосами, собранными в высокий хвост, девушка невозмутимо стояла, словно и не была в паре секунд от гибели. Всех уборщиц Алексей хорошо знал. Это были в основном женщины за сорок, крупного телосложения. А эту бесшабашную пигалицу он видел впервые. Выскочив из заглушенного погрузчика, он подошёл к ней.