По военным дорогам отца
Шрифт:
В течение нескольких лет передавалась дезинформация японскому военному командованию. «Непобедимая» японская разведка была уверена в успехе. В соответствии с этими сведениями планировалась тактика Квантунской армии, менялась дислокация частей. Соответственно перестраивались и позиции Красной Армии, создавались такие ситуации, которые в случае военного конфликта были выгодны нашим войскам.
Вместе с тем чекистам удалось получить важные сведения о намерениях японских империалистов. В ходе этой операции были арестованы десятки японских шпионов и диверсантов…» {147}
* * *
В
«Товарищи! Дальневосточный край, который я здесь представляю, один из отдаленных районов нашей страны. Он находится на остром участке международных политических событий сегодняшнего дня, непосредственно граничит теперь уже с Японией, лихорадочно готовящейся к войне.
Мы Советского Дальнего Востока не отдадим, - заверил делегат большевиков-дальневосточников партийный съезд, весь трудовой народ страны и подчеркнул: - В этом моя уверенность покоится не только на мощи Красной Армии, не только на ее техническом оснащении, не только на личном составе, преданном делу революции и нашей партии, но и на огромном изменении хозяйственного лица самого края.[170]
Вся армия поставила перед собой задачу быть всегда готовой, быть начеку» {148}.
Ни на шаг не отступила Особая Краснознаменная от этой своей заповеди. Все предвоенные годы ОКДВА была по-настоящему боевым объединением РККА.
В декабре 1937 года отец баллотировался кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. В выступлении на предвыборном собрании избирателей в городе Никольск-Уссурийске он сказал:
«Моя жизнь - это жизнь рабочих и крестьян Страны Советов. Выдвинутый из рядов народа, я вырос в военного и политического деятеля только потому, что мною руководила и воспитывала меня наша великая Коммунистическая партия.
Я - только малая частица рабочего класса, частица, выделенная из широких масс, которая подчиняется поле рабочих и крестьян. Могу смело сказать, что с 1917 года и по сегодняшний день честно выполнял обязанности перед своим классом.
Заверяю вас, что и впредь, облеченный вашим доверием, я постараюсь с честью его оправдать» {149}.
А закончил кандидат в депутаты свою речь такими словами:
«Как и на XVII партсъезде, я скажу вам: если грянут боевые события на Дальнем Востоке, то Особая дальневосточная Красная Армия, от красноармейца до командарма, как беззаветно преданные солдаты революции, под руководством Центрального Комитета партии ответит таким ударом, от которого затрещат, а кое-где и рухнут устои капитализма» {150}.
Еще в конце ноября 1936 года Особая Краснознаменная отбила первое вторжение японо-маньчжурских
У Безымянной сопки нелюдимой
Ползли враги с маньчжурских берегов.
Народ страны, страны непобедимой,
С родной земли прогнал своих врагов. [171]
Родина помнит
В очерке «Маршал Блюхер», написанном к двадцатилетию РККА, Константин Паустовский приводит и такой интересный факт: «К своим воспоминаниям о Перекопском бое Блюхер взял эпиграф из Багрицкого:
И разогнав густые волны дыма,
Забрызганные кровью и в пыли,
По берегам широкошумным Крыма
Мы Красные знамена пронесли.
Так встретились полководец и поэт. Эта как будто незначительная черта характеризует все наше время.
Командующий пролетарской армии знает и любит поэзию, она ему сродни» {151}.
Свою статью «Победа храбрых» (к пятнадцатилетию разгрома Врангеля), опубликованную в газете «Красная звезда» 14 ноября 1935 года, отец увидел в тот же день, поскольку находился тогда на излечении в подмосковном санатории «Барвиха». А ровно через неделю во всех центральных газетах появилось сообщение о том, что на основании постановления ЦИК и GHK СССР от 22 сентября 1935 года Президиум ЦИК Союза ССР присвоил высшее воинское звание Маршал Советского Союза пятерым наиболее выдающимся полководцам РККА. В их числе этой чести был удостоен и Блюхер Василий Константинович.
На следующий день в «Барвиху» приехала группа писателей, работающих над историей 30-й стрелковой дивизии. Особое их внимание к соединению, которым в пору его зарождения командовал отец, не было случайным: за год до этого 30-й Иркутской Краснознаменной имени ВЦИК дивизии вслед за 25-й Чапаевской сам Всесоюзный староста М. И. Калинин вручил высшую награду Родины - орден Ленина.
Разговоры писателей с одним из первых маршалов страны были долгими, обстоятельными - только одна стенограмма выступления отца вобрала в себя пятьдесят две печатные страницы. А какие люди слушали его: Александр Серафимович, Всеволод Вишневский, Артем Веселый, Зинаида Рихтер, Всеволод Иванов, Лев Никулин!… [172]
Минуло сорок пять лет, и 14 ноября 1980 года в Москве, в Центральном Доме литераторов имени А. А. Фадеева, вновь собрались поэты и писатели на блюхеровский вечер. Собрались, чтобы отметить 90-летие со дня рождения полководца и послушать рассказы тех, кто ходил вместе с ним в бои-походы за власть Советов, кто встречался с командармом Особой на дорогом его сердцу Дальнем Востоке и кто уже в наши дни посвятил ему свои научные труды и произведения искусства.
Вечер открыл земляк отца, Герой Социалистического Труда поэт Алексей Александрович Сурков.