По воле Посейдона

Гребцы Менедема вели себя далеко не так сдержанно: они осыпали врагов проклятиями, собранными по всему Внутреннему морю.

— Полагаю, теперь мы уже вряд ли двинемся в Неаполь, — заметил Соклей.

— Что? Почему нет? — удивленно спросил Менедем.

Его двоюродный брат ответил так, будто говорил с глупым ребенком:

— Потому что откуда нам знать, что это был единственный римский флот в округе? Предположим, в следующий раз за нами погонятся четыре триеры. Что мы тогда будем делать?

— О! — Менедем заморгал, задумчиво потер подбородок и наконец

сказал: — Что ж, о почтеннейший, ты снова прав. Дважды за один день — не ожидал, что ты на такое способен.

Он ухмыльнулся возмущенному Соклею.

— Да, я об этом как-то не подумал. Был слишком занят этими ублюдками.

— И ты великолепно с ними справился, — заметил Соклей. — Я уж решил — нам всем конец.

«Я тоже так решил», — подумал Менедем. Вслух же он сказал:

— Если у тебя есть только два варианта — один плохой, другой еще хуже, — поневоле делаешь все, чтобы выжать максимум из плохого.

Менедем окликнул моряков:

— Опустите парус с реи! Мы снова двинемся на юг, и ветер по большей части должен быть попутным.

Люди ринулись выполнять приказ.

Они выполняли все его приказы в мгновение ока с тех пор, как Аристид заметил римские триеры. Еще недавно они поступали так из страха. А теперь…

«Теперь они беспрекословно слушаются потому, что восхищаются мной, — подумал Менедем. — И после того, что я сделал, это неудивительно».

— Жаль, что мы не можем высадиться и воздвигнуть здесь памятный трофей, — заметил один из моряков.

Эти слова заставили Менедема возгордиться еще больше.

— Варвары все равно не поймут, что это значит, — небрежно сказал он, — и просто разграбят наш трофей. У нас есть трофей получше — мы всегда будем помнить о своем триумфе.

— Верно, клянусь богами, — ответил Диоклей. — И еще у нас теперь есть история, за которую мы сможем получить выпивку в каждом винном погребке от Карии до Карфагена.

— Это правда, — согласился Менедем.

Но Соклей покачал головой.

— Я так не думаю.

— Что?! Почему?! — вопросил Менедем.

— История о том, как акатос искалечил триеру? — сказал Соклей. — Ну подумай сам, братец. Да кто поверит в такую байку?

Менедем на мгновение задумался, а потом серьезно покачал головой. Он сам ни за что бы не поверил в подобные нелепые россказни.

* * *

Соклей был рад, что они плывут на север, мимо острова Капрея. Он сомневался, что какой-либо римский флот, каким бы воинственным он ни был, осмелится подойти так близко к Великой Элладе. А после стычки с триерой возможность встречи с пиратским пентеконтором уже не пугала Соклея так, как раньше.

Двое моряков, легко раненных римскими стрелами, быстро пошли на поправку. Третий получил рану в живот. Хотя с виду все было не так уж страшно, у моряка начался сильный жар, и скоро стало ясно, что он не выживет.

Люди начали роптать: труп считался ритуально нечистым. Уж лучше иметь на борту нескольких раненых, чем труп.

— Что нам делать? — потихоньку пробормотал Менедем Соклею, не желая, чтобы его услышал кто-нибудь

еще. — Они как будто забыли, что мы победили ту триеру.

— Давай положим его в лодку, — предложил Соклей. — Бедняга уже без сознания, ему все равно, а если мы так поступим, «Афродита» не будет считаться оскверненной, когда он умрет. А еще можно будет позвать жреца, когда мы зайдем в какой-нибудь порт, — пусть жрец совершит над лодкой обряд очищения. Ну, в крайнем случае купим новую.

Менедем уставился на брата во все глаза, потом встал на цыпочки и поцеловал его в щеку.

— Твоя голова, в конце концов, на что-то да годится… Тебя посещают умные мысли. Во всяком случае, изредка.

— Зачем тебе понадобилось добавлять последнюю фразу? — обиженно спросил Соклей.

— Затем, чтобы ты не возгордился, — ответил его двоюродный брат с озорной ухмылкой.

— Спасибо огромное за заботу, — сказал Соклей, что заставило Менедема ухмыльнуться еще шире.

Двое моряков опустили своего раненого товарища в лодку. Он и впрямь так погрузился в битву с невидимыми для других демонами, что едва ли заметил, как его туда положили. Моряки соорудили над беднягой навес из парусины, чтобы его не опаляло солнцем. Время от времени кто-нибудь спускался в лодку с черпаком, полным воды с вином. Однако раненый больше проливал, чем пил.

— Парус! — выкрикнул Аристид. — Парус впереди по правому борту!

Все так и подпрыгнули.

Сердце Соклея бешено заколотилось.

Когда впередсмотрящий в последний раз заметил парус, им чудом удалось спасти свои жизни, не говоря уж о своей свободе. Вместе со всей командой — поскольку «Афродита» двигалась под парусом, никто не сидел на веслах спиной к носу — Соклей тревожно вглядывался вперед.

Спустя несколько минут на него нахлынула волна облегчения.

— Это парус торгового корабля, — сказал он. — У военных галер паруса куда меньше.

Один за другим моряки закивали.

— Если на нас нападут торговцы — мы пропали, — ввернул Диоклей. И сам засмеялся гораздо громче, чем того заслуживала плоская шутка.

«Он смеется от радостного облегчения, только и всего», — подумал Соклей. Он и сам испытывал точно такие же чувства.

— Этот корабль от нас не убегает, — заметил Соклей некоторое время спустя.

— Да, — согласился Менедем. — Он меняет курс на северный. Если парусник развернется и пойдет по ветру, а затем проделает такой маневр еще три или четыре раза, он довольно быстро приблизится к цели. И, так как мы вообще-то не пираты, он побеждает в этой игре.

Соклей задумался — стал бы он сам рисковать жизнью и свободой ради выгоды? Вряд ли. Однако, пристально всмотревшись в торговое судно, он проговорил:

— Не думаю, что он ведет игру. Думаю, он нас узнал, и, кажется, я тоже его узнал. Разве это не корабль Лептиния?

Его двоюродный брат прищурился, вглядываясь в морскую даль.

— Ради всех богов, так и есть! — сказал Менедем. — Несмотря на то что ты много читаешь, твое зрение не стало хуже. Может, поставим тебя впередсмотрящим вместо Аристида?