По воле северных богов
Шрифт:
Как ни странно, этот поход оказался даже прибыльным — оружие, лошади, доспехи, дорогие безделушки, прекрасные походные палатки — все это было захвачено викингами на поле сражения. Потери были велики — погибло пятеро, двое были серьезно ранены, и еще шестеро слегка, но зато добыча оказалась более чем богатой.
А еще она получила поцелуй…
Глава 11
Хью вошел в свою комнату и огляделся. Дом. Родной дом. Какое счастье вернуться сюда! Блаженно улыбаясь, рыцарь разделся, а потом потянулся всем телом, расправляя усталые мышцы. В дверь за его спиной постучали. Он поспешил обернуть
Две молоденькие служанки, косясь на могучий торс хозяина и перешептываясь, внесли ведра с горячей водой. Вылив их в уже заполненную почти до краев ванну, девушки принялись подталкивать друг друга локтями в бок, после чего, пряча плутовские глаза, предложили помочь господину Хьюго помыться. Он с веселым сожалением отказался — впереди еще было много дел.
— Быть может попозже, вечерком, — протянул он, выпроваживая хохотушек и на прощание шлепая их по округлым попкам.
Удовлетворенно вздыхая, крестоносец опустился в приятно горячую воду.
«Как стремительно начали развиваться события! — думал он, нежась в ванне. — Неудобно все-таки вышло с Даремом, но он должен понять — слишком многое изменилось за это время дома… Сэр Гай Клермон…»
Хью действительно выделил его на том турнире в Шелби. Ему тогда уже исполнилось двадцать семь, а Гаю не больше двадцати. Парень был молод и горяч, но запомнился хотя бы тем, что среди юных петушков, которые бросили вызов Хьюго Гилфорду, втайне надеясь на случайность, которая позволила бы им победить мастера, лишь Гай имел на это какие-то шансы. Теперь он возмужал. Хьюго видел, как мастерски молодой человек владел мечом и управлялся с конем там, на поле битвы… А еще рассказ Брайана об обстоятельствах его спасения…
«Ну что ж, сэр Гай Клермон, кто бы ты ни был, давай знакомиться ближе!» — так Хью заключил свои размышления и энергично принялся за мытье, после чего окатил себя холодной водой из приготовленного ведра.
«Господи, как же хорошо чувствовать себя живым, здоровым и, похоже, что немного влюбленным».
С мыслями о божественной Тир Хью, напевая, вытерся, оделся в чистое, застегнул пояс с коротким домашним мечом и присел в кресло. В нем, бывало, так любил сиживать отец… Мгновенная боль сжала сердце рыцаря. Старик умер, а его даже не было рядом… От печальных мыслей его отвлек стук в дверь. Это был Гай.
Чувствуя себя до крайности неловко, молодой человек, получив разрешение войти, сразу направился к камину, где замер, облокотившись на верхнюю балку очага и поставив обутую в высокий сапог ногу на чугунную решетку у огня. На лице его играли алые отсветы, и когда он решился все же взглянуть на Хьюго, тому показалось, что пламя так и осталось в глубине карих с золотым отливом глаз. Гай смущенно взъерошил гриву светлых прямых волос и выпрямился.
«Красив, — довольно подумал Хью. — Вот только как узнать, достоин ли? Будет ли Куини счастлива с ним? Может, опять я тороплюсь?»
— Сэр Гай, хорошо ли тебя устроили в Гилфорде?
— Спасибо, сэр Хьюго. Все прекрасно. Почти, как дома…
— Ты давно не был там?
— Больше двух лет…
— И далеко твой дом?
— Отсюда дней семь пути к западу.
Хьюго удивился.
— Как же ты умудрился попасть в лапы к викингам? Это удел прибрежных жителей.
— Я много путешествовал. Нанимался на службу то к одному, то к другому господину, когда ему нужна была крепкая рука и острый меч. Что еще остается делать младшему сыну, если его мутит при одной только мысли о сутане? О… Прошу
— Не уподобляйся тете Оливии, сэр Гай, — заметно занервничав, оборвал его Хьюго. — А на будущее знай: самые большие безбожники — сами церковнослужители, а хуже их только крестоносцы. Ты бы видел это воинство Христово, сэр Гай, — рыцарь отвернулся и запустил руку в волосы на затылке. — Рядом с истинной верой и геройством — грабежи, разврат, насилие, жестокость, кровь… — Хьюго вновь взглянул на собеседника, и молодой человек увидел в его глазах муку. — Болезни, голод… Тебе приходилось голодать, сэр Гай? Нет? Мне, бог милостив, тоже. Но я видел, как христиане дрались из-за трупа павшей лошади, или отнимали друг у друга кость, которую уже обглодали собаки. Той жуткой зимой 1191 года пилигримы, которые пришли в эту землю, следуя за своей верой, отрекались и переходили к врагам ее из-за куска хлеба. А резня под Акконом… Мне до сих пор, бывает, снятся мои же руки по локоть в крови невинно убиенных. Их было две тысячи, сэр Гай. Две тысячи безоружных заложников. Саладин вовремя не заплатил оговоренные 200 000 червонцев, и король Ричард приказал заколоть их перед воротами Аккона… И мы резали, рубили, кололи и снова резали, пока все вокруг не залила их кровь. Поверишь ли, сэр Гай, у мусульман она такая же красная, как и у христиан… Их крики всегда будут звучать у меня в ушах.
Хьюго зазнобило, и он сел, ссутулив могучие плечи и обхватив голову руками.
— Король Ричард тоже вернулся в Англию? — негромко спросил Клермон.
— Ах, нет, сэр Гай. Он попал в плен к Генриху VI [7] , и кто знает, обретет ли свободу вообще. Слишком многие хотят, чтобы «черт» никогда не вернулся домой, и его львиное сердце перестало биться где-нибудь на чужбине.
Повисло тягостное молчание. Но вот Хьюго встрепенулся, провел ладонями по лицу, словно стирая с него печаль и, хлопнув себя по коленям, вскочил.
7
Генрих VI (1165–1195), германский король и император «Священной Римской империи» с 1190 года.
— Но что это мы все обо мне да обо мне. Лучше расскажи, сэр Гай, как ты оказался у госпожи Тир в гостях?
Молодой человек быстро стрельнул в Хьюго взглядом, улыбнулся и пожал плечами.
— Я был ранен… Сейчас я мог бы, наверно, отбиться, но не тогда.
— Кстати, я хотел спросить, кто учил тебя, сэр Гай. Уж больно ловко ты орудуешь своим мечом. Многие приемы даже я видел впервые.
Клермон помедлил, а потом глаза его хитро блеснули.
— Пригласите как-нибудь пофехтовать Тир.
— Она? — глаза рыцаря широко распахнулись.
— Сейчас я выигрываю два раза из трех…
— Ну… — Хьюго собирался уже пренебрежительно отмахнуться, но Гай лишь качнул головой.
— Все это несерьезно, сэр Хьюго. Обольщаться не стоит, потому что на ристалище просто меряются силами, а их у меня все-таки много больше. Если бы мы бились всерьез, я не поставил бы ни за себя, ни даже за вас и ломаного гроша. Для Тир не существует такого понятия, как рыцарская честь, правила, когда вопрос идет о жизни или смерти. Она слишком долго вынуждена была не жить, а выживать. Родиться для смерти, начать жизнь рабыней, а стать предводительницей вольной дружины викингов… Это что-нибудь да значит.