По воле северных богов
Шрифт:
— Господь да смилостивится над Англией, — перекрестившись, прошептала подошедшая леди Элинор и положила ладонь на плечо мужа.
Иен ласково накрыл ее руку своей. Гай, улыбаясь, смотрел на родителей. Хью тоже отметил тепло в отношениях отца и матери молодого рыцаря, и еще один маленький плюсик прибавился на счет жениха — по его глубокому убеждению именно пример родителей во многом определял то, как их ребенок будет строить свою собственную семейную жизнь.
— Вы давно знаете моего сына, сэр Хьюго? — мягко улыбаясь, спросила Лин Клермон.
— Нет,
— Добро пожаловать в Клермон, — сэр Иен вновь поклонился, приветствуя рыцаря.
— Сэр Энтони Роктон. Это он обучил меня азам ратного искусства. А этот молодой лоботряс — сэр Дик Престон.
— Друзья моего сына всегда желанные гости в нашем доме.
— Спасибо, — рыцари поклонились и вновь заняли места за столом, который уже успели накрыть расторопные слуги.
— Просто путешествуете, господа, или вас привело сюда дело?
— Дело, сэр Иен. Но, как мне кажется, приятное, — Хьюго опять обратил своей веселый взгляд к лицу Гая Клермона.
— В любом случае, все потом. Сначала перекусите, помоетесь, отдохнете с дороги, а за ужином и о делах поговорить можно.
— Лучшего и не пожелаешь, сэр Иен.
Легкая трапеза не затянулась, и спустя час рыцари разошлись по своим комнатам. Дом не был большим, поэтому только Хьюго отвели отдельную спальню. Троих его спутников поместили в одной. Тем не менее, она была просторной и светлой, а кровати застелены чистым ароматным бельем. Опять же, в их распоряжении было сколько угодно горячей воды.
Поднимаясь в комнату, где расположился Хьюго Гилфорд, леди Элинор Клермон преследовала двойную цель. Во-первых, долг гостеприимной хозяйки повелевал ей помочь гостю снять тяжелые доспехи, а затем присутствовать при его омовении. Во-вторых, она сразу поняла, что дело, о котором упоминал рыцарь, напрямую касалось ее единственного сына.
Слуги уже наполнили глубокую деревянную ванну теплой водой, и Элинор отослала их. Хьюго сбросил пропыленный дорожный плащ, освободился от перевязи, на которой висел меч и длинный узкий кинжал. Теперь хозяйка замка помогла ему расстегнуть ремешки, скреплявшие вместе части панциря. Громадному рыцарю пришлось опуститься перед ней на колени, чтобы невысокая женщина смогла стянуть с него тяжелую броню.
Уезжая из дома, Хьюго не стал надевать полные рыцарские доспехи — слишком неудобными они были в дальней дороге. Гилфорд заменил их длинной кольчугой и вороненой кирасой, защищавшей спину и грудь. Так что уже через десять минут обнаженный он с наслаждением расслабился в горячей воде, а Элинор так и не придумала, с чего начать свои расспросы. Она все еще маялась, когда один серый глаз Хьюго приоткрылся:
— Ну, говорите же, леди Элинор. Невысказанные вами вопросы вьются вокруг меня как мухи над… Гм… А я все-таки привык думать о себе лучше.
Женщина потупилась,
— Меня мучает упоминание о деле, которое привело вас сюда, сэр Хьюго. Оно ведь касается Гая? Я права?
— Материнский инстинкт не подвел вас, леди Элинор.
— Это… секрет? Или я могу спросить вас о сути? Сына так долго не было дома… Я не хотела бы расставаться с ним вновь слишком скоро…
— Боюсь, это в какой-то степени неизбежно.
Лин Клермон побледнела. Мыло из ее дрогнувшей руки выскользнуло и упало в воду.
— Простите.
— Ничего. Позвольте, я дальше сам.
— Как скажете, сэр Хьюго…
— И не расстраивайтесь так, леди Элинор. Если все сложится, а я думаю, что так оно и будет, Гай осядет всего в неделе пути от вас. А в моем доме всегда рады гостям.
— Вы хотите взять его на службу?
Гилфорд рассмеялся.
— Скорее не я, а моя маленькая сестричка.
— Н-не понимаю.
— Речь идет о свадьбе, леди Элинор. Ваш сын просил у меня руки моей сестры, леди Реджины Гилфорд.
— О господи! Она…
— Ей шестнадцать лет, она красива, непокорна и отчаянно влюблена в вашего Гая, — довольство было явно написано на загорелом суровом лице рыцаря.
Впрочем, Лин уже успела заметить, что глаза его излучали веселье и добрую силу. Это был хороший человек, и ей не хотелось разрушать его надежды, да и счастье своего сына, но, скрепя сердце, леди Элинор все же заговорила.
— Я вынуждена огорчить вас, сэр Хьюго.
Черные брови рыцаря, и без того почти сросшиеся на переносице, сошлись в одну линию, напоминая парящего баклана над серо-стальными водами глаз.
— Приехав сюда, вы, наверное, рассчитывали узнать о том, что может дать мой сын вашей сестре в материальном плане. Это печально, но… ничего! Мы не богаты, а он третий в семье…
Она говорила и с удивлением видела, как чело гостя проясняется, а когда закончила, услышала его облегченный смех.
— Вы меня почти испугали, леди Элинор. Я знаю все это. Гилфорды достаточно твердо стоят на земле, чтобы не заботиться о подобном… Для меня важнее, что ваш сын честен, смел, силен, далеко не глуп и… влюблен до идиотизма, — Хью опять рассмеялся. — Он мне нравится, и сюда я приехал во многом лишь для того, чтобы соблюсти приличия… Ну и, конечно, главное — лично пригласить вас на свадьбу, которая назначена на первое августа. Надеюсь, у вас нет возражений против этого?
— Я должна поговорить с мужем и с сыном…
— Ну, так идите. Спасибо за заботу, леди Элинор. Меня давно не принимали так радушно.
— Отдыхайте. Я пришлю слугу, когда придет время ужинать, — женщина присела, прощаясь, и торопливо вышла из комнаты гостя.
Ее сердце переполняли удивление, надежда и счастье, которое она всеми силами пыталась удержать в себе, чтобы не спугнуть Госпожу Удачу.
А Хьюго, заговорщически улыбаясь, принялся за мытье.