По воле случая
Шрифт:
— Самые ценные вещи, — с улыбкой сказал он, дав Сидни понять, что к ним не стоит прикасаться. Затем он предложил выпить. Сидни долго не гадала, ей нужен был напиток с пузырьками — шампанское. Роберт спорить не стал и достал из бара дорогое шампанское, бесшумно открыл его и разлил по бокалам.
Сидни взяла в руку бокал и вдруг обнаружила, что сбоку есть зеркало. Отражение женщины, сидевшей в мягком кресле в облегающей атласной тряпке, которая носит название «платье», было чужим. Однако серебрянные босоножки красиво сидели на худых ножках. И когда она в последний раз носила каблуки?
В течении получаса Роберт не проявлял никаких поползновений в ее сторону, он просто болтал. Если бы ещё тема разговора ее интересовала, но ни слова о картинах или о дедушке. Сидни страшно нервничала и каждый раз, когда он задавал ей вопрос, она пыталась врать с умом.
Всё время она думала об одном и том же: как выжать из него информацию о том, где хранятся картины. И вдруг он сам подсказал:
— Мой мобильный телефон — это склад! — гордился Уорд. — Вся моя жизнь заложена в память крошечного пластика.
Он посмеялся, Сидни пришлось тоже притвориться, что ей весело. А сама уже думала, как бы побыстрее залезть в эту плоскую коробочку. Но долго ждать не пришлось.
Когда зазвонил телефон и Уорд вышел на балкон, Сид воспользовалась шансом. Извлекла из сумочки заготовленный заранее порошок, сделала вид, что тянется к своему бокалу, а пронося руку над его напитком, высыпала незаметно содержимое крошечного сосуда.
Дело оставалось за малым.
Уорд вернулся довольный, положил телефон на прежнее место, но на этот раз сел рядом с Сидни. Пришло время приставать.
— Сначала выпьем? На брудершафт? Гм? — Она кокетливо закинула ногу на ногу, оголив правое бедро, протянула бокал со снотворным Роберту и добавила: — До дна. А потом поцелуй.
«До дна. А потом спокойной ночи».
Зашевелился червь ревности
— Успокойся.
— Я спокоен.
— Ни черта ты не спокоен.
— А почему я должен быть спокоен?
— Действительно.
Ска сел на капот, а Вихо продолжил ходить по тротуару, поглядывая в сторону ворот жилого комплекса, где час назад скрылась Сидни в компании Роберта Уорда. Она не прислала ни одного сообщения, оставалось сидеть и ждать. Ска держал в руках планшет, на экране которого до сих пор горела красная точка. Значит, с датчиком слежения всё было в порядке.
— У неё всё под контролем. Ты же знаешь Сидни лучше, чем я.
— Вот именно! — ответил Вихо, его голос нервно дрогнул, поднявшись на одну октаву. — И вот сейчас я ее не узнаю.
— Просто признайся, что ревнуешь, — ухмыльнулся Ска. Его забавляла реакция Вихо, когда речь заходила о личном. — Сам просил «отиметь» внучка.
— О какой ревности ты говоришь? Она запорола весь план.
— Ещё не запорола. Она же сейчас с ним? Так чего ты переживаешь? Сам просил набраться терпения, так наберись.
Вихо молча смотрел на высотное здание в свете уличных фонарей. А потом его прорвало и он выпалил:
— Если этот дистрофик притронется к ней хоть пальцем, я лично оторву ему детородные органы,
Ска отвернулся и зашёлся тихим хохотом. В этом весь Вихо — он не мог скрывать своих истинных эмоций.
— Я же говорил, что ревнуешь.
Ожидание с пользой
По телу пробежала мелкая дрожь, стоило только представить, как тонкие нежные пальчики касаются его кожи. В этот момент Эдитон искренне завидовал Лайзу. И даже не раз хотел врезать по морде, когда Рыжий наигранно стонал и приговаривал «Да, детка! Вот так!». Он превращал перевязку в комедию, чтобы было не так больно, но добился лишь раздражения Эдитона. Дачиана же не проронила в тот момент ни слова, а на оханье Лайза никак не реагировала.
«Железная девочка», — подумал Эдитон, снова присасываясь к бутылке. Нос ловил сладковато-приторный аромат пива, а серо-голубые глаза продолжали следить за плавными движениями девушки.
Вот она обработала жуткую рану каким-то раствором, затем наложила вполне доброкачественную новую повязку. Закончив, прикрыла бинты футболкой и улыбнулась Лайзу.
— Всё, больной, вы свободны, — сказала Дачиана. На Рыжего она глаз не подняла, потому что собирала лекарства, поэтому не видела его воздушные поцелуйчики.
«Поцелуй меня в зад!» — хотелось съязвить Эдитону, но по каким-то необъяснимым причинам решил промолчать. Возможно, его отвлекла именно она — Дачиана. Он неосознанно принялся разглядывать ее фигуру с выражением тайного удивления на лице. Гибкая худенькая брюнетка с миндалевидным разрезом глаз. Он пытался разглядеть цвет, но он был настолько необычным, что трудно определить зеленые они или карие. Да и с того расстояния, с какого он разглядывал ее, мало что можно увидеть. А попку он уже успел оценить сегодня утром — маленькая, в меру упругая и круглая. А вот груди под широким топом почти не видно.
— Никогда не думала о медицине, — услышал Эдитон и наконец понял, что его мысли ушли в дебри. Дачиана отвечала на вопрос Лайза. — Да и мечты мои всегда были заоблачными. Наверное, потому я не стала поступать в университет. А ты учился?
— Нет. Только в школе. Меня всю жизнь привлекали только машины. Сначала это был картинг. Я начал лет с семи. В четырнадцать — младшая формула. А в восемнадцать я вовсю бороздил трассы Ралли-Кросса.
— Ух ты! — Дачиана втянулась в интересную тему и даже присела рядом с Лайзом. Тот и не возражал, он даже подвинуться не соизволил, только чтобы коленка девушки соприкасалась с его ногой. Но она не замечала этого. — А ты часто побеждал? — спросила она.
— Было дело. Побеждал.
— Это, наверно, так тяжело! Тренировки каждый день, а ещё физическую форму поддерживать надо. — И она скользнула взглядом по его накаченным мышцам.
— Не могу отвечать за каждого, но лично я тренировался двадцать четыре часа в сутки. Во сне визуализировал трассы, как их проходить, а утром разминка и осмысление наспанного, — он посмеялся. — Потом за руль оттачивать в спокойном режиме каждое движение рук и ног.
— Теперь ясно, почему ты храпишь, как бегемот, — из своего угла бросил Эдитон.