По воле случая

Узун Юлия

— Чёрт, Эди, ты меня достал! Люди храпят, в конце концов. Что ты хочешь от меня?

— Я? Ничего. А вот мистер Шиай что-то явно от тебя хочет.

— В смысле?

— Иди и спроси.

Лайз поворчал немного, но всё-таки встал с пригретого места и пошёл наверх к мистеру Шиай, кряхтя как старая лошадь.

— Он весёлый, — сказала Дачиана, проводив Лайза взглядом.

— Нравится?

— Что?

Эдитон встал со стула, чтобы выбросить пустую бутылку, а потом взять другую. Да, он много пил. Исключительно пиво. Но кто ему мог сказать, что этим не стоит

злоупотреблять? На вопрос Дачианы он не стал отвечать, чтобы не смущать ее ещё больше. Она и так стала пунцовой. Если его наблюдательность не подкачала, то она краснеет лишь в его присутствии и… это льстило.

Очередная крышка слетела с бутылки, из горлышка пошёл пар. Как же он любил этот момент!

Дачиана молча смотрела на него, и Эдитон, заметив это, приподнял одну бровь.

— Пива?

— Я знала, что ты задашь мне этот вопрос.

— Просто я не понимаю, как можно не любить пиво, — сказал он, присаживаясь на то место, где ещё несколько минут назад сидел Лайз. Но вот Дачиана отодвинулась в угол. Боится его? Забавно!

— Оно горькое и невкусное.

— Правда? Ты любишь шоколад?

— Люблю.

— Какой?

— Любой. Как можно не любить шоколад?

Эдитон поймал ее на слове и, наставив палец, как бы говоря «Вот!», довольно улыбнулся.

— Горький шоколад противнее, нежели пиво. А ещё пиво утоляет жажду, расслабляет… Пиво — это жидкий хлеб, в конце концов! А хлеб всему голова!

— О, ладно! Я поняла, — засмеялась Дачиана. — У каждого человека есть страсть к чему-то…

— У тебя?

Дачиана открыла рот, но потом закрыла, понимая, что своими словами загнала себя в ловушку. И чувствовала себя несобранной и одновременно беспомощной рядом с ним.

— Вот так. Не у каждого.

На такой непроницаемый аргумент девушке просто было нечего ответить. Но потом ей удалось сменить тему.

— Эдитон, — впервые произнеся его имя, она ощутила странное волнение и даже нахмурилась. От его внимательного взгляда и это не ускользнуло, поэтому парень решил съязвить:

— Красивое имя, правда? Родители постарались.

— Как раз хотела спросить тебя о родителях.

— А что ты хочешь о них знать? Я сбежал из дома в шестнадцать лет и с тех пор их не видел. — Он говорил как-то нетвёрдо и нервно. — Отец работал в баре вышибалой. Гулял направо и налево со всеми девками подряд. То ещё чмо. Он не собирался давать мне образование, как все нормальные отцы. А мать в вечной депрессии взялась за бутылку. Однажды заявила, что никогда не хотела меня, что во всем виновата моя бабка, которая уговорила ее родить и выйти замуж за отца. Не было между ними любви… просто залёт.

Закончив говорить, Эдитон припал к бутылке. А Дачиана молча смотрела в пустоту, думая о том, какие разные судьбы у людей. Сейчас все рассказы Эдитона о пиве Дачиане казались завуалированными. Его голос был таким грустным, а улыбка стала неуверенной, словно вымученной, прикрывающей внутреннюю боль душевных ран, залечить которые он мог единственным лекарством — пивом. «Ему нужна любовь», — подумала она.

— Откуда ты?

— Вряд ли ты слышала о таком городе.

Роулетт — место, где я родился.

— Это в Техасе.

На лице Эдитона появилась удивлённая гримаса. То, что этот город мог быть у кого-то на слуху, стало для него открытием.

Ступени заскрипели под тяжестью ног спускающегося Лайза.

— Ты зараза, Эди! Шиай от меня ничего не хотел. Избавиться от меня решил?

«Какой догадливый!» — мысленно ответил Эдитон. Вслух он ничего не сказал, лишь усмехнулся. А потом зазвонил его мобильник. Вихо попросил срочно подъехать и Эдитон сорвался с места.

Только Дачиана забеспокоилась о том, что парень неплохо выпил и за руль ему лучше не садиться. Но кто ее стал слушать?

Только вперёд!

Хватило одного удара ногой, чтобы вышибить дверь. И путь свободен!

Из темноты коридора на них выпрыгнул какой-то человек. Оружия у него не было, только кулак, но Эдитон вовремя среагировал, чтобы остановить его одним чётким и резким ударом в челюсть локтем. Человек упал, но тут же со спины к нему и Вихо метнулись ещё двое, но, не добежав, сложились пополам и задергались на кафельном полу, подвывая от боли.

— Ну и как всё это прикажешь понимать? — злился Вихо, пока Сидни возилась с замком. Склад с картинами находился совсем близко — рукой подать. Но чтобы добраться до него, пришлось вырубить по меньшей мере десять человек.

— Любой склад с ценными вещами будет охраняться, разве не знал? — буркнула в ответ Сид. По ее загорелой коже стекали капельки пота. Она уже жалела, что не избавилась от парика ещё в машине. Но так было нужно. На головах Эдитона и Вихо были надеты вязаные шапки. А Ска остался в машине с заведённым мотором.

Вихо отключил ещё одного человека и встал. Тубус с картиной болтался на шее.

— Не волнуйся, Вихо, — ещё тяжело дыша, сказал Эдитон, — они едва будут что-то помнить, когда очнутся. А как только станет ясно, что ничего не украдено, успокоятся.

— Любая ошибка может стоить моей сестре жизни. Я не могу относиться к этому спокойно, Эди.

Сидни остановилась и украдкой посмотрела на Вихо. Как же тяжело было видеть его в таком состоянии.

Щелчок. Дверь поддалась.

Вихо вбежал внутрь, в то время как Сид и Эдитон остались стоять снаружи у двери.

— А если кто-то из них успел позвонить Уорду? — спросил Эдитон, дыхнув на девушку перегаром.

Сидни отвернулась в сторону.

— Боже, Эди, ты когда-нибудь сыграешь в ящик, если будешь в таком состоянии водить мотоцикл и драться.

— Я трезв как стёклышко. Сколько можно говорить, что я не пьянею от пива.

За дверью слышалось шуршание, потом упало что-то похожее на мешок и посыпались ругательства.

Сидни прикрыла рот рукой, чтобы не засмеяться.

— Говорила ему взять нормальный фонарь.

— Так что насчёт моего вопроса?

— Уорд проспит до утра, не волнуйся. На телефонные звонки некому ответить. Да и сам он вряд ли сможет быстро добраться до мобильника, когда проснётся.

— Это ещё почему? Ты переломала ему ноги?