По встречной в любовь
Шрифт:
— У меня карманов нет!
И то верно: джемпер и брюки, аля мужские, но на резинке: ни ширинки, ни, разумеется, карманов.
— А ты наколдуй мне сыр в ладошке! — уже чуть ли не плакала бедная Мышка.
Иннокентий вскочил на ноги и схватил Тимофея за руку.
— Пошли!
— Купим ей сыра?
Иннокентий встал, как вкопанный, и опустил к шмыгающему носом племяннику растерянный взгляд.
— Зачем?
— Она голодная.
Мальчик ткнул пальцем в Настю, все еще
— Я же понарошку голодная, — она улыбалась, но Иннокентий видел, как у девушки уже нервно дёргается уголок рта от близкого знакомства с его племянником. — Покорми меня понарошку, пожалуйста. Я вижу, что у дяди Кеши в кулаке есть кусочек волшебного сыра. Он невидимый, но он есть.
Иннокентий снова, как по команде, раскрыл ладонь, но Тимофей не обернулся к нему. Он смотрел на девушку.
— А откуда ты знаешь, как его зовут?
— А я всё знаю, — голос Насти перешёл на тихий мышиный писк. — Я волшебная мышка.
Мышка… Иннокентий не сводил с неё глаз. Мышка… Хитрая Лисичка, вот кто она! Но Тимофей не плакал больше. И он… Он стоял рядом с Настей на коленях, а как так вышло, не знал. Накрыл ладонью ручку племянника и, когда тот поднял ладонь к лицу девушки, громко сглотнул. Настя нагнулась и провела носом по ладошке малыша. Иннокентий вздрогнул так, точно его шибануло током, и вскочил.
— Вот так, видишь, — тянула Настя, глядя мальчику в глаза. — Мышки едят понарошку.
— Ты врёшь! — выдал Тимофей громко.
Иннокентий вновь затравленно оглянулся: не так страшно, большинство мамаш уже закончили фотосессии своих чад.
— Тим, пошли! — с прежней злобой позвал Иннокентий племянника.
Тот обернулся и снова ткнул в Настю пальцем:
— Она голодная! Купи ей сыра!
— Где я куплю ей сыра?! — уже в голос, не заботясь о посторонних, взревел Иннокентий. — Пошли домой!
— В магазине! — не унимался мальчик.
— В каком магазине, Тим?! Мышка не будет ждать тебя с сыром. Она — соня. Она убежит к себе в норку спать.
— Мы возьмём её с собой, и она не уснёт!
И Тимофей действительно схватил Настю за руку.
— Я прибью тебя сейчас! Пошли домой!
Иннокентий чувствовал, что теряет контроль, совершенно. Аж взмок, руки дрожат…
— Купи ей сыр! — Тимофей топнул ногой. — Купи ей сыра!
Иннокентий прикрыл глаза. И за эту секунду подле мальчика очутился тот самый актёр в шляпе с пером. Что-то говорил ему, но Иннокентий ничего не слышал за рёвом. В отчаянии он шагнул к Насте и осторожно тронулся до поролонового уха, которое дрожало сейчас как настоящее.
— Настя, умоляю, — он говорил шёпотом. — Тут кафешка недалеко. Там есть чизкейк. Пожалуйста. Иначе мне это чудовище остаётся только силой запихнуть в машину.
—
— Спасибо, Настя. Я твой должник.
Она улыбнулась, и нарисованные на щеках усики сложились в зигзаг.
— Вы же мне чизкейк купите. Вот и сочтемся.
Он тоже улыбнулся.
— Говорил же, что нам по пути. Говорил?
Улыбка исчезла с лица девушки:
— Вы часто с мышами разговариваете? И они вам даже отвечают?
Иннокентий хохотнул.
— Я же попугай Кеша. Почему бы мне и не разговаривать с мышами?
Настя снова улыбнулась и, бросив тихое «через минуту буду», шмыгнула обратно в норку. Да так проворно, что Иннокентий едва удержался от желания поймать серый хвостик. Пролезла в норку… Не застряла! Какой же он дурак…
Иннокентий все же поймал Мышку за хвост. Точнее, Настя сама вручила ему его на улице, чтобы не испачкать в пыли костюм. Он сразу предложил завязать хвост узлом, чтобы не болтался, но Настя посмотрела на него довольно зло:
— Мне же будет больно. Это же мой хвост!
Он понял намёк: рядом идёт не Настя. Рядом идёт Мышка. Настя бы с ним никуда не пошла. Идет она за руку с Тимофеем, а он просто несет за ней хвост, точно шлейф. Троица из них получилась забавная. Забавнее была лишь у Булгакова. Все оборачиваются. В основном с улыбкой. Лето, солнце, выходной — у питерцев в кой-то веке хорошее настроение.
Стоит признаться, оно поднялось и у него самого: от нелепости ситуации или даже ситуаций: утренняя была не лучше по градусу глупости, так племяшка еще большую глупость подсуропил. Только бы не встретить по дороге знакомых. Не брит, это раз, в мятой футболке, пригодной только для поездки за город, это два, в обществе размалёванной дуры в костюме мыши, это три. Ну разве кто-то поверит, что он утащил актрису прямо со сцены?!
Со стороны он в любом случае смотрелся полным идиотом. Однако его маленький внутренний «я» в кой-то веке был доволен поведением взрослого Иннокентия Николаевича Горелова. Пойди пойми, с чего бы вдруг…
В ближайшем кафе оказалось людно, но он первым заметил в середине зала небольшой столик. К нему они прошествовали уже в полной тишине — все открыли рты от удивление и долго не закрывали. Иннокентий даже успел поинтересоваться, какой чизкейк предпочитает Мышка. Сделал акцент на слове «мышка», чтобы Настя не подумала, что он пригласил ее в каком-то другом качестве.
Племянника он слушать не стал. Сразу бросил, что мороженого не будет, и ушёл делать заказ к стойке, а когда вернулся с чизкейками, его уже не ждали. Настя заговаривала ребёнку зубы скороговорками: