По заданию преступного синдиката
Шрифт:
— Доктор сказал — пять минут... Вы разговариваете почти десять. Вы сможете вернуться завтра и поговорить немного дольше.
— Извините нас, но убийца на свободе больше месяца, и каждая минута на счету. До завтра.
Снова успокоительный укол, сон, забытье.
— Она была потрясена.
— Это еще не все. Она не знает самого худшего.
— Вы думаете, что она была в курсе насчет отца?
В просторном кабинете главного врача они попивали виски и разговаривали. Для них, полицейских, рабочий день был уже позади.
— Так вы думаете, что она знала?
— Нет. Она всегда жила с матерью во Франции и Швейцарии. Я полагаю, папаша не собирался рассказывать ей сразу же по приезде, что он работает на Корпорацию.
Это не совсем так, — поправил инспектор Крамер. — В свое время он защитил многих гангстеров Корпорации, едва не преступив рамки законности. Затем он перестал выступать в суде защитником. Это было незадолго до того, как у него начались серьезные неприятности. Хотя не исключено, что он продолжал негласно давать советы своим бывшим клиентам. Он был незаурядным юристом.
— К тому же его немногочисленные официальные дела не позволили бы ему скопить такое состояние.
Доктор Бертон зажег сигарету и заинтересованно спросил:
— И сколько же составляет наследство?
— За вычетом налога на наследство и уплаты других налогов, девушке останется чуть меньше миллиона долларов.
Врач восхищенно присвистнул.
— Послушайте, это же прекрасная партия!
— К тому же у того, кто на ней женится, не будет на шее ни тещи, ни тестя.
Затрещал интерфон. Бертон наклонился:
— Да?
— Какой-то полицейский спрашивает инспектора Крамера.
Врач, вопросительно подняв бровь, посмотрел на инспектора, на что тот кивнул утвердительно.
— Впустите, — перевел врач.
Молодой сержант явился за указаниями. Крамер был краток:
— Непрерывное наблюдение за палатой 412. В положенное время вас сменят.
Как только сержант вышел, Бертон удивленно спросил:
— Зачем эти предосторожности? Вы бо итесь, что она убежит?
— Я просто боюсь, как бы убийца не пришел завершить свою работу. День за днем его информировала пресса об участи Кристины Бушэ. Пока она находилась в коме с простреленным легким, ему нечего было ее бояться. Но теперь, когда она спасена, то представляет некоторую опасность. Она его видела и может опознать. Она одна. Вы меня понимаете?
— Конечно. Я сейчас распоряжусь, чтобы в приемном отделении повысили бдительность.
— Я не думаю, что этот тип так неосторожен, но случаются и более невероятные вещи.
— Вы кого-то подозреваете?
— Еще недавно мы имели около шестисот подозреваемых; всех тех людей, чьи фамилии фи гурируют в записной книжке и карточках Бушэ.
— Прекрасная клиентура.
— И прекрасные связи. После первого до проса Кристины мы сможем вычеркнуть из этого списка всех женщин, после чего у нас останется около трехсот-четырехсот фамилий. Она утверждает, что убийце лет сорок-пятьдесят. Учитывая этот возраст плюс-минут пять лет, мы сможем вычеркнуть из списка еще человек сто. Из оставшихся мы вычтем негров, если таковые имеются, и людей,
— Вы уверены, что убийца был другом дома?
Это очевидно. Адвокат достаточно хорошо знал этого человека, чтобы открыть перед ним сейф. Он ему доверял. Впрочем, преступник, сделав свое дело, даже и не подумал обставить все как обычное ограбление. Он удовольствовался тем, что взял некоторые папки, оста вив в сейфе внушительную пачку денег.
— И вы полагаете, что Корпорация...
— Не исключено. Бушэ слишком долго играл с огнем. Однажды он должен был обжечься.
Крамер налил себе новую порцию виски. Его помощник Ардэн продолжил:
— Допустим, Джон Бушэ решил порвать с Корпорацией, чтобы вернуться к честной жизни... Представьте себе реакцию рэкетиров! Думаете, они способны позволить человеку, который знает все, поступать по своему усмотрению? Поставьте себя на минутку на их место! Вот к Джону Бушэ приходит посетитель с целью его образумить. Бушэ остается непоколебимым. Он не хочет, чтобы его дочери пришлось краснеть за него. Тогда этот человек его убивает и забирает наиболее компрометирующие документы.
— Подходящая гипотеза. И она намного сокращает список подозреваемых, по-моему. Остаются только отъявленные гангстеры.
— Количество которых достаточно внушительно — пятьдесят два человека, и все они, не сомневайтесь, располагают железным алиби на ночь преступления! Лишь один человек может отправить убийцу на электрический стул: Кристина Бушэ. Как только вы снимете с ее глаз повязку, мы принесем ей фотографии всех этих типов, и она быстро укажет на одного из них.
Неловким движением доктор Бертон опрокинул сигаретницу, сигареты рассыпались по ковру. Трое мужчин встали на четвереньки, чтобы их собрать. И именно в этом неудобном положении Бертон промолвил:
— Я не думал, что это будет так важно для вас... Мне жаль...
— Что такое, док?
Девушка... Кристина Бушэ...
Что?
— Она слепа.
— Как только доктор снимет мне эту повязку, я буду чувствовать себя спокойнее. Это ужасно — постоянно находиться в темноте!
— Бедняжка.
Боб навещал ее каждый день, проводил долгие часы у ее изголовья, оказывая ей мелкие услуги. В это время сиделка могла заняться другими, более интересными делами, например вязанием или чтением комиксов. Она обожала Боба, который к тому же был щедр на чаевые.
— Больше всего меня бесит, что убийца на свободе. И доктор, который проповедует спокойствие! Я-то чувствую, что я вся в шрамах. Например, у меня будет огромный шрам на виске, но доктор меня заверил, что чуть-чуть пудры — и его не будет заметно... — Вдруг она села в постели и сказала взволнованно: — По слушайте, Боб, пока мы одни... может быть, по пробуем снять повязку!
— Крис, вы с ума сошли! Доктор запретил это делать...
— Только на минутку, Боб! Потом вы вновь наложите повязку, и никто ничего не узнает... Пожалуйста!... Я так хотела бы вас увидеть!