По закону сломанных ногтей
Шрифт:
Она не стала посвящать в свои планы сотрудников, особенно уже скомпрометировавшую себя Виолетту. Пусть работают в обычном режиме! Ей же надо в первую очередь, если не вернуть свой телефон, то хотя бы восстановить сим-карту.
Она спустилась в вестибюль, сегодня слишком шумный и многолюдный. Люди с камерами и логотипами местной телерадиокомпании брали интервью у сотрудников МЧС, зеваки из числа работников многочисленных фирм, снимающих здесь офисы, с интересом внимали или просто толкались рядом.
Среди всего этого людского
— Вы кого-то ищете? — решила она помочь.
— Не подскажете, мне нужен офис 420, — шмыгнул он носом и вытер его тыльной стороной ладони.
Это номер её офиса.
— А компания какая? — уточнила она.
— АриЭль. «Альстен Групп». Букет для Арины Александровны, — сверился с бумагой и снова шмыгнул он.
— Можно сказать вам повезло, — улыбнулась она. — Я и есть Арина Александровна.
Он посмотрел на неё с сомнением, а потом обрадовался.
— Отлично! Тогда распишитесь и он ваш, — и протянул ей картонный планшет с прикреплённой накладной.
— Держи! — она вернула ему документ, но как-то неудачно — указательный палец ногтем застрял в механизме зажима, а парень уже потянул его на себя, — Да что ж такое! — воскликнула она в сердцах, рассматривая очередной сломанный ноготь. Ещё и «к несчастью»! Хотя логично, башенный кран в кабинете счастьем и не назовёшь.
— Простите, — смутился парень и торжественно вручил ей цветы, словно они дарятся ей лично от него. — Это вам!
А потом снова шмыгнул.
— Спасибо! Ты простыл что ли?
Она посмотрела на его прыщавое лицо с красным носом.
— Нет, у меня аллергия на цветы.
Выполнив свою работу, он развернулся и радостно зашагал к выходу.
Она проводила его взглядом, не зная восхищаться ли его мужеству или недоумевать от глупости — работать курьером в цветочном салоне, имея такую особенность. И тут же забыла про него, прижала к себе благоухающий букет и стала искать в нём записку.
«Я не успел спросить какие цветы ты любишь. Надеюсь, эти тебе понравятся. Спасибо за чудесный кофе! «Локарно» в 19.00»
Она узнала бы этот почерк из тысячи других. Более беглый, неровный, деловой он по-прежнему остался красивым. Она правила написанные им сочинения, тайком пробираясь в кабинет русского языка. Она считала совершенными его плавные изгибы.
Сова. Он не сбежал. Он приглашал её вечером в один из самых дорогих ресторанов города.
Это затмевало и разрушенный офис, и ободранные колени, даже потерянный телефон. Только вот ногти нужно срочно делать — идти в такой ресторан с обломанными ногтями преступно.
Счастливо улыбаясь, она подошла к своей машине, но выезд ей перегородила уже знакомая BMW. И она ещё не решила, стоит ли ей попросить водителя отъехать, когда дверца открылась, и из машины вылез мужчина.
— Отлично выглядишь!
— О, нет! — вырвалось у неё.
Она сильно ошибалась, когда решила, что разрушенный офис — несчастье. Несчастье
Её бывший муж олицетворял собой три вещи, три «Б», как она их называла: одежду Brioni, свою бороду и боль.
Именно в костюме от Brioni и тщательно ухоженной чёрной бороде он перед ней и предстал. И сердце болезненно замерло. Можно сказать, ничего не изменилось. И он не изменился. Тот же внимательный взгляд тёмных глаз исподлобья, те же густые волосы, зачёсанные назад, та же холёная борода, что так ему шла. Она придавала его узкому треугольному лицу нужный объем, делая его пропорциональным. От его необузданной брутальности за версту несло тестостероном и древесным запахом The One Royal Night от D&G.
И опасность, исходящая от него тонкой струйкой страха проникала в сознание. Это всегда было сильнее неё. С этим невозможно было бороться.
Он был похож одновременно на американского гангстера и итальянского мафиози, на арабского шейха и Че Гевару. Но только сходством с последним он гордился, уверяя, что в нём тоже аргентинская кровь. Этим скорее он делал честь команданте Кубинской революции, чем наоборот. Как латиноамериканский революционер Эрнесто Гевара использовал прозвище Че, чтобы подчеркнуть аргентинское происхождение, так и ВяЧЕслав Альстен сократил своё имя до Че Альстен, чтобы подчеркнуть своё кровное родство с великим Че Геварой. Мало кто знает, что Че Гевара был врачом-хирургом, ещё меньше людей поверило бы, что этот породистый жеребец Че Альстен тоже врач, правда, патологоанатом.
— Ты словно призрака увидела, — плотоядно улыбнулся он.
— Я никогда и не верила в твою реальность, Че, — положив цветы на капот, она стала усиленно искать в сумке ключи от машины. — Ты — мой страшный сон. И я очень надеюсь, что эта встреча случайна, и ты сейчас сядешь в свою машину и снова исчезнешь из моей жизни.
— Я тоже рад тебя видеть, Малыш.
Он сделал несколько шагов и навис над ней как хищная птица над добычей. И смолистый тёплый запах его одеколона окутывал как дым костра, её погребального костра. Девять месяцев продлился их брак. Девять месяцев она горела на этом костре и чудом выжила. Но стоило ему приблизиться, и она больше ни о чём не могла думать, кроме этого запаха и его близости.
Её уже накрывали призраки его объятий. Они так и не стали для неё приятными. Он всегда был слишком худой, слишком костлявый, долговязый, жилистый. Потому и шли ему все эти дорогие шмотки. Они сидели на нём как влитые, скрывая его узловатость. И всё же в его тридцать пять тщедушным его назвать было трудно, он был классически мужественен, канонически груб и фундаментально вероломен.
В его тридцать пять она стала его седьмой женой. С каждой из них он непременно шёл в ЗАГС. Они расстались два года назад, значит, в его сегодняшние тридцать семь за тонированными стёклами «Бумера» его возможно ждёт девятая.