По закону столичных джунглей

Монакова Юлия

— Ну вот так сразу и «гомосексуалист», — обиделся он, испуганно озираясь по сторонам — не слышал ли кто. И тут его тоже осенила внезапная догадка:

— А-а-а!!! Журналистка из «Поезда памяти» — как же тебя, постой… Люба?

— Люда, — смеясь, отозвалась она. Ей и самой было удивительно, что она так обрадовалась этой встрече — ведь, по сути, Павлик был для нее весьма мимолетным знакомством почти двухлетней давности…

Она тогда освещала в своей газете мероприятие под названием «Поезд памяти». Суть его состояла в том, что школьники, студенты столичных вузов и ветераны войны вместе отправлялись

по городам-героям, встречались там с другими ветеранами, проникались патриотическим духом от их военных рассказов и воспоминаний, давали им понять, что «никто не забыт и ничто не забыто» — ну, в общем, все в таком духе. Именно в этой поездке Люська и встретила уникальную личность по имени Павлик.

Павлик… Если бы его не было, его стоило бы придумать. Таких чудаков Люська в своей жизни еще никогда не встречала. Он произвел неповторимый эффект уже самим своим появлением. Просто дверь в купе неожиданно открылась, и Люська увидела в проеме сильно нетрезвого молодого человека. «Типаж тот еще — явно творческая личность, — тут же отметила она, — внешность а-ля Есенин… или артист Сергей Безруков в роли Есенина!» Ей нравился Безруков, и она часто ходила на его спектакли. Незнакомец был одет в черно-желтые полосатые брюки, цветастый свитер и длинный голубой шарф, небрежно обмотанный вокруг шеи. Ясные голубые глаза и златые кудри дополняли картину.

— Павлик! — представился он с легким поклоном и, подумав, дал необходимые к его образу пояснения.

— Поэт, алкоголик и гомосексуалист!

Насчет алкоголика Люська, пожалуй, согласилась бы — он был совершенно невменяем. Хотя ее потом уверяли, что Павлик и в трезвом виде такой же… Насчет поэта она не была уверена до конца, ибо ни одного своего стихотворения он им в итоге так и не прочел. Вполне вероятно, что Павлик не написал в жизни ни строчки, но пиарил он себя, во всяком случае, здорово — скоро весь поезд знал его и называл Поэтом. По поводу гомосексуалиста сведущие люди шепнули затем Люське на ушко, что это неправда, Павлик просто эпатирует публику по своему обыкновению — выпендривается, пытаясь сразу привлечь к себе внимание. «Да уж, — невесело подумала Люська, — ну и времечко настало: если ты не «голубой», то ты уже никому не интересен…»

…Однако немудрено, что она его не признала — от прежнего есенинского облика в Павлике остались лишь кудри да глаза, а сам он размордел, заматерел, отрастил небольшое брюшко и вообще — выглядел скорее солидным отцом многодетного семейства, чем тем гламурно-чудаковатым персонажем из поезда, который летал во сне с верхней полки, воображая себя Гагариным, и торговал на волгоградском рынке женскими трусиками…

— Ты что, тоже работаешь в «Останкино»? — радостно расспрашивал ее Павлик. — Вот дела… Ну скажи же, скажи — славная тогда выдалась поездочка, сколько приключений и романтики!

— Я не работаю тут, просто принимала участие в одном ток-шоу, — ответила Люська. — А ты по-прежнему репортер на Первом?

— Ну, что ты, — он подбоченился. — Я теперь директор музыкальных программ на молодежном канале.

— Ты и выглядишь как натуральный директор, — смеясь, подтвердила она.

Они еще некоторое время поболтали о том о сем. Павлик похвастался ей фотографией детишек-близнецов в телефоне — оказалось, год назад он благополучно женился

на девушке, позабыв о своем эпатажном имидже «гомосексуалиста». Напоследок он оставил Люське визитку и взял с нее обещание «не пропадать». Расстались с улыбкой…

Уже в такси Люська сообразила, наконец, оживить свой телефон, который отключила еще перед началом ток-шоу. Дима, наверное, с ума сходит от беспокойства. Тут же посыпались многочисленные СМС-ки и начались звонки. Ага, а вот и сам Дима, легок на помине…

— Почему ты мне ничего не сказала? — радостно и взволнованно вопросил он вместо приветствия. — Я видел передачу по телевизору, мне позвонили друзья… Люсь, как вам удалось это все организовать? И ты, и Валера, и Лана, и Танечка, и Боря… — его голос прерывался от эмоций. — Это было… очень здорово! Как вы меня защищали перед всеми, и ты такая храбрая, роднулька моя… Но почему я об этом не знал?! — повторил он.

— Не хотела тебя заранее напрасно обнадеживать, — призналась Люська. — Ну, и потом… вдруг ты стал бы переживать из-за того, что я обратилась к Андрею… Ты и правда на меня не дуешься?

— С ума сошла? — возмутился он. — Дуться после всего, что ты для меня сделала? Да и Дроздову тоже спасибо, чего уж там… Люсь, вы все такие молодцы! Честно, не знаю, что я могу еще сказать, но ты так много для меня значишь, что я… — голос снова дрогнул.

— Не надо слов, — перебила его Люська, улыбаясь. — Я еду домой, жди меня минут через двадцать.

Следующий звонок был от мамы.

— Нет, я все понимаю, — сказала она сокрушенно, — но, доча, как ты могла опуститься до того, чтобы на всю страну произнести выражение «Идите на хрен»? Это же так некультурно…

Потом позвонил Миша — разумеется, с ворохом комплиментов в своем фирменном подтрунивающем стиле.

— Вот это женщина, вот это я понимаю! — восхищенно произнес он в трубку. — В эфире коня остановит, за Ангела в жопу пошлет…

— Заткнись, дурак! — расхохоталась Люська. — Я никого в жопу не посылала, прошу занести в протокол…

— Виноват-с! На хрен, конечно же… Изысканные леди всегда посылают только на хрен!

Когда такси зарулило во двор, Люська еще издали заметила возле Диминого подъезда группу девушек-фанаток. «Давненько они здесь не появлялись…» — подумала она. При виде Люськи, выходящей из машины, они кинулись к ней с такой прытью, словно от нее зависела их дальнейшая судьба.

— Здравствуйте, Людмила! — с ходу затараторила одна из них, самая бойкая. Люська вмиг ее признала — на встрече фан-клуба эта брюнеточка произвела на нее неизгладимое впечатление своим голым животом в январский мороз. Да и другие лица были ей знакомы.

— Мы только что видели вас, Таню и Лану в шоу Дроздова, — торопясь, говорила девушка. — В общем, мы хотим, чтобы вы передали Диме… Несмотря на то, что у него сейчас нет концертов, и сайт закрылся, и суд этот дурацкий… Пусть он в нас даже не сомневается! Фан-клуб по-прежнему существует, и мы всегда готовы поддержать Диму во всем! А это вот… — она неловко протянула Люське большой пакет. — Это ему подарки… От всех нас! От чистого сердца! И привет ему огромный…

— Спасибо вам, девочки, — растроганно произнесла Люська. — Ему будет очень приятно. Ваша преданность Диме нужна и важна, вы даже не представляете, насколько.