По закону «Триады»
Шрифт:
— Вот именно! Все ты помнишь, блин!
— Степан Лосев, верно?
— Ницше меня тут зовут. И по твоей милости я тут шестой месяц парюсь.
— А ты что, хотел за разбитую витрину и избитых официантов — медаль?
— Тебе, как я смотрю, тоже не медаль обломилась! Ладно, все еще впереди. Все тебе отольется, ментяра! Гуманизм твой долбаный, любовь к черножопым! — Он ударил кулаком по книжке.
Турецкий посмотрел на книгу.
— Так говорил Заратустра?
— Я так говорю! Вот посидишь, и куда оно все денется — уже через пару недель!
— Ничто никуда не денется, — спокойно сказал
— Ну-ну, поглядим…
Разговор велся отнюдь не шепотом, и если у кого-то из арестантов и оставались сомнения, что новый сокамерник — мент, то теперь они полностью рассеялись. Кулек уже о чем-то говорил с Карданом — явно по этому поводу. Кардан, глядя на Турецкого, отрицательно качал головой.
«Бригада-666» — это было дело как дело, и занималась бы им городская прокуратура, а то и вовсе районная, если бы не одно обстоятельство. Во время погрома в узбекском ресторане был убит сын первого секретаря узбекского посольства, совсем молодой парень, который, собственно, и владел рестораном. И вот как не повезло — попался скинхедам под руку, получил удар бутылкой по голове. Голова оказалась недостаточно крепкой.
Степан же Лосев был рядовым членом группировки, но вышло так, что он присутствовал при всех ключевых событиях; в результате Турецкий провел с ним серию допросов, составив вполне определенное впечатление: парень неглупый и еще не до конца ожесточившийся. Полтора года назад, даже больше, когда Турецкий занимался этим делом, Лосев был еще на свободе, но дело оставалось незакрытым. Значит, все-таки посадил, по крайней мере, в СИЗО.
Очередное совпадение, очередная встреча навела на новые размышления. Что же это, месть скинхедов? Настолько, выходит, могущественны нынче бритоголовые ребята, что сумели засунуть его в тюрягу и теперь хотят придушить? Полтора года спустя… Могущественны и злопамятны… Да нет, бред какой-то. И что им мешало на воле это сделать?
Ирина
Выбежав из кофейни, Ирина позвонила Голованову.
Сева сперва не поверил. Ведь только несколько часов назад он видел Турецкого, говорил с ним, и они даже успели слегка повздорить…
Но Ирина умела быть убедительной.
Спустя пятьдесят минут Голованов подъехал к зданию Министерства внутренних дел — у него была назначена встреча.
Начальник Управления собственной безопасности МВД, генерал-лейтенант Петр Зима был его старый приятель и когда-то — непосредственный командир. Они были знакомы с середины 80-х годов. Вместе воевали. Так что Зима неплохо знал и других оперов «Глории» — Демидыча, Колю Щербака. Но именно с Головановым он был особенно близок. Тогда, двадцать лет назад, их объединяла общая черта — здоровое честолюбие. Голованов в конце концов разочаровался в военной службе, но не в друзьях-однополчанах. Зима же продолжал несокрушимо идти вперед. Среди сослуживцев он еще в капитанском звании получил прозвище Генерал.
Их пути разошлись. Голованов, уволившись из армии, пошел работать в МУР. Зима прослужил до конца 90-х и в чине настоящего уже генерал-майора сменил форму десантника на эмвэдэшную, тоже стал ментом. Но Сева в это время уже работал в «Глории» у покойного ныне Дениса Грязнова.
Последние годы они практически не виделись, лишь изредка обменивались
…Они обменялись молчаливым рукопожатием. Зима жестом предложил сесть и вопросительно посмотрел на Голованова.
— Петр, ты знаешь, я никогда тебя ни о чем не просил, — волнуясь, начал Голованов.
Зима кивнул.
Голованов коротко рассказал, что произошло.
— Чего ты от меня ждешь в этой ситуации? — спросил Зима, разминая в пальцах сигарету без фильтра.
— Помощи.
— Это я уже понял. Какого рода помощи? В организации побега человеку, официально арестованному и законно посаженному в СИЗО?
Голованов не улыбнулся, но и не рассердился.
Зима помнил это его качество — удивительное хладнокровие и отметил про себя, что оно никуда не пропало.
Голованов спокойно сказал:
— Петр, я боюсь, ты не понимаешь. Ты просто не знаешь Турецкого. За время службы в Генпрокуратуре он заимел массу «доброжелателей». Он никогда ни под кого не прогибался. Он никогда не брал. Его подставили, все остальные варианты исключены. Я скорее отрублю себе руку, чем поверю в то, что он в чем-то виноват.
— Мне кажется, это дело следователя. Все, что я могу сделать, это выяснить, кто занимается следствием, и поговорить с ним, узнать подробности, в чем обвиняют твоего друга. Хотя, полагаю, скоро это и так будет известно.
У Голованова отлегло от сердца. Ему уже показалось было, что Зима его отфутболивает. Но Генерал слов на ветер никогда не бросал. Значит, сделает, что может. А может он очень много.
Зима несколько минут поговорил с кем-то по телефону — больше молчал, слушал. Повернулся к Голованову и перечислил статьи, по которым обвинялся Турецкий. Закурил. Добавил:
— Это касается, очевидно, не нынешних ваших дел, а его государственной службы. Расследование ведет Найденов. Я знаю его, следователь честный и дотошный. Он разберется. Ни одного лишнего дня твой Турецкий за решеткой не пробудет. Гарантирую. Занимайся своими делами и не паникуй. Рад был тебя видеть. Жаль, Сева, что мы не вместе.
— Как же мы не вместе, Петя? — возразил Голованов, пожимая Генералу руку. — Мы как раз вместе.
Выйдя из МВД, Голованов поехал на встречу с Ириной — она уже ждала его в «Глории».
— Понимаете, Ира, все не так просто… Официально его арестовали за злоупотребление служебным положением.
— Как такое может быть?!
— В то время, когда он работал в Генпрокуратуре, — пояснил Голованов. — Поводом, вероятно, был чей-то донос. А о настоящей причине пока можно только гадать…
— Он кому-то мешал и его подставили?
— Может быть.
— А кому он мешал, Сева? Кто его подставил? Вы уже знаете?
— Пока нет.
— А он сам знает?
— Может, и знает, но молчит.
Этого Ирина понять не смогла.
— Почему?!
— А вы поставьте себя на его место. На вас написали донос. Кто написал, вам не говорят, но ясно, что кто-то из своих. И вы сидите и подозреваете своих товарищей по очереди. Презираете себя за это, но деваться некуда — все равно подозреваете. И постоянно взвешиваете, что лучше: довериться возможному предателю или разбираться во всем самому?