По закону войны
Шрифт:
Майор быстро перезарядил «ГМ-94», приказал прапорщику:
– Отстреляй магазин по своему склону и пулей назад на двадцать метров. Оттуда, зарядив автомат, прикроешь мой отход!
Кулибин, не сказав ни слова, открыл огонь по правому склону, где в отличие от левого начали подниматься бандиты.
Массированный обстрел заставил их вновь приземлиться.
Опустошив магазин, прапорщик взглянул на командира. Тот большим пальцем сжатого кулака указал себе за спину, что означало – начать отход.
Как только прапорщик сорвался с места, Рудаков вновь провел гранатометную атаку, заменив «ГМ» на автомат, открыл слепой огонь, переводя оружие справа налево, не давая бандитам подняться. Они не молчали,
«Профи» спецназа не давали им сделать это.
Отстреляв магазин, майор опустился за большую каменную глыбу. Перезарядил автомат.
Увидел, как метрах в тридцати от одного валуна к другому полетел камешек, понял – прапорщик показывает подходящее для следующей позиции место, куда надо перебазироваться майору, и докладывает о готовности прикрыть его перебежку на новый рубеж обороны.
Рудаков пустил одиночный трассер в небо, подав сигнал прапорщику.
Тот из-за своего валуна открыл такой же интенсивный, как до этого вел Рудаков, огонь из автомата. Что позволило майору благополучно преодолеть расстояние до валуна и укрыться за ним.
И вновь боевики пытались срезать офицера, и вновь его напарник не дал им возможности прицелиться.
А дальше наступила тишина.
То ли бандиты поняли, что им не взять спецов, то ли их командир решил сменить тактику преследования, в которой они начисто проигрывали спецназу, – неизвестно.
Но преследования после смены позиций со стороны бандитов не последовало.
Рудаков подумал, что наемники решили разобраться с ранеными, которых у них было хоть отбавляй. Многим требовалась медицинская помощь, и без остановки сделать это было невозможно. А затем, перестроившись, можно, не сближаясь с противником, сопровождать его до удобной позиции. Это ущелье они знали гораздо лучше офицеров спецназа.
Могло быть и так. Но было по-иному.
Да, бандиты остановились по приказу Наджиба, чтобы разобраться с ранеными, но не так, как это представлял майор Рудаков.
Уцелевшие боевики просто обходили поле боя и резали глотки своим раненым собратьям.
Такой подлости майор российского спецназа даже предположить не мог.
Но передышкой в преследовании следовало воспользоваться.
И Рудаков с Кулибиным, соблюдая прежний режим движения, так называемый режим «ползущего червя», удалились от преследования еще метров на двести.
Немного отдохнув, Рудаков первым вызвал капитана Колбаева.
Тот доложил, что они в километре от замыкания. С заложниками – порядок!
Борис переключился на Зубова.
Тот сообщил, что, подняв «гарпун», продолжает следовать за Колбаевым.
Получив нужные данные, майор связался с генералом Кауровым.
ГЛАВА 10
– Каракурт на связи!
– Я Ландыш! Прием!
– Слушаю тебя, Ландыш! Где ты, Боря? Как обстановка?
– Обстановка сложная, но пока терпимая. Отходим тремя группами. Вскоре к Колбаеву присоединятся Зубов с Серковым. У них система «гарпун». Вместе выберут место и начнут подъем на перевал. Мы же с Кулибиным, как позволит ситуация, будем сдерживать преследование с последующим отрывом.
– Может, тебе помочь авиацией? Или перебросить к ущелью другие группы «Кавказа»?
– Не стоит. Наших ребят вы сможете высадить не ближе пятнадцати километров от того места, где находимся мы сейчас. Они просто не успеют совершить марш, когда все уже кончится. А авиацию? Ее, я имею в виду вертолеты огневой поддержки, придется держать за перевалом, ожидая удобного случая. Случая, который может и не представиться, так как мы с Кулибиным практически все время находимся в прямом огневом контакте с противником. Поэтому считаю предложенные вами варианты неприемлемыми для сложившейся
Каракурт ответил:
– Понял тебя! Мне кажется, ты чем-то озабочен, Боря, хотя, согласен, вопрос странный, и все же…
– Не нравится мне тактика боевиков!
Генерал спросил:
– А в чем дело?
– Вместо того чтобы блокировать нас с Кулибиным, связав позиционным боем, они ни с того ни с сего остановились, позволив нам немного оторваться. Не должны опытные наемники этого допускать… Если не имеют целью изменение тактики преследования. Что у них на уме? Мы не знаем их замысла, возможностей в маневре, бесспорно одно: ущелье Дракона бандиты знают лучше нас. И нет никакой гарантии, что сейчас они не планируют нам какой-нибудь подлянки, типа обхода по склонам.
Каракурт задумчиво произнес:
– Тебя преследует хитрый моджахед Наджиб! Он имеет большой опыт ведения боевых действий в горах, и здесь в своих опасениях ты прав. Но не думаю, что пуштун применит обходной маневр! Зачем? Чтобы тебя с прапорщиком заблокировать? Глупо! Гораздо умнее и проще имитировать прекращение преследования, следуя за тобой скрытно. И не следует сбрасывать со счетов то, что бандиты, получив солидный отпор, опасаясь за свои шкуры, действительно могут прекратить охоту за вами и уйти в соседнее ущелье. Но это все только предположения, что на деле применит Наджиб, знает только он. Ты же не теряй время, и пока есть возможность, продолжай отход.
– Так я и сделаю!
– Конец связи!
– Конец!
Отключив станцию, майор подал Кулибину сигнал отхода.
Тот поднялся, короткими перебежками направился в глубь ущелья. Затем предпринял бросок назад и командир «Барса».
Пока генерал Кауров и майор Рудаков осуществляли сеанс связи, Наджиб – главарь оставшихся в живых наемников – собрал вокруг себя банду.
– Братья, – обратился он к бандитам, – русский спецназ профессионально проводит отход. Подставляться под пули их арьергарда мы больше не будем. Я остановил отряд не только для того, чтобы выполнить свой долг перед нашими ранеными собратьями, освободить их от страданий, помочь обрести вечный покой. Я остановил отряд еще и для того, чтобы ввести командира гяуров в заблуждение, сделать наши действия для него непонятными. Клянусь, он мыслит так, как и должен мыслить настоящий профессионал, и думает, что мы решили изменить тактику преследования. И тут он прав, а солидный боевой опыт подсказывает, что одним из наших решений может быть решение обхода последнего рубежа обороны по хребтам, что вполне в наших силах, именно на этом участке, где находимся сейчас. Дальше этот маневр станет невозможен из-за изменения рельефа местности, но здесь мы можем подняться на хребты и обойти гяуров, заблокировав их. Но… мы не пойдем на хребты, мы дадим возможность им оторваться от нас. Чуть южнее, где-то в километре отсюда, и вы это знаете, будет расширение ущелья с «зеленкой» у подножия склонов. Вот здесь мы и предпримем штурм группы прикрытия. А затем прорыв к группе заложников. Далеко уйти от арьергарда они не могли, артисты – не спецназ, чтобы двигаться, выдерживая режим экстренного отхода. Они устали, деморализованы, они тормозят движение своих спасителей. Покончив с прикрытием, мы быстро настигнем их. И произведем захват! В них, заложниках, наше спасение. Чтобы остаться в живых, нам надо добраться до границы. Русские, естественно, знают это и поэтому высадят южнее по ущелью десант, который будет иметь целью наше уничтожение, но… у нас будут заложники. Что предпримут гяуры? Нападут на нас, тем самым обрекая на смерть заложников? Или пойдут на обмен? Мы им заложников, они нам возможность ухода? Как думаешь, Мумин? Как думаете, братья?