По землям московских сел и слобод
Шрифт:
Деятельность Снегирева-цензора окончилась для него неудачно: он пропустил статью об истории университетской типографии в "Московских ведомостях", где сообщалось о деятельности Н. И. Новикова. Боявшимся всего властям этого было достаточно, чтобы уволить Снегирева и, несмотря на все хлопоты, возвратиться на службу ему не пришлось. Конец жизни его был печален - он поехал в Петербург хлопотать о пенсии, остановился у жены, с которой он не ладил, и ни она, ни сын его не позаботились о Снегиреве, когда он заболел. Его поместили в больницу для бедных и И. М. Снегирев умер, покинутый всеми, 9 декабря 1868 г.
Дом же его в Троицкой слободе продали еще при жизни И. М. Снегирева - в августе 1867 г. с публичных торгов за долги какому-то купцу. Это был небольшой деревянный домик в пять окон, с мезонином, который приобрел в 1798 г. отец его Михаил Михайлович Снегирев, профессор
В начале XX в. лавра решила извлечь побольше дохода из своего обширного земельного участка и предложила городу распланировать часть его, занимавшуюся огородами, и отдать под застройку. Так образовалось несколько переулков и, в частности 1-й Троицкий (с 1954 г. переулок Васнецова). На углу его с Мещанской находится жилой дом (N II), выстроенный по проекту архитектора П. В. Харко в два приема - в 1902 и 1906 гг., а далее в переулке сохранилась замечательная московская достопримечательность - дом-музей В. М. Васнецова.
Теперь его одноэтажный домик с бревенчатой башней кажется совсем чужым в окружении надменно смотрящих на него бетонных жилых домов, выстроившихся геометрически правильными рядами. Но так было не всегда, еще сравнительно недавно его окружали примерно такие же как он небольшие домики, прятавшиеся под старыми деревьями среди буйно разросшихся кустов.
В 1893 г. в Троицкую слободу решил переселиться известный тогда художник, автор нашумевших произведений, с восторгом встреченных современниками - "После побоища Игоря Святославича с половцами", "Аленушка", "Богатыри" - Виктор Михайлович Васнецов. Художник мечтал о собственной мастерской давно, еще в то время, когда он только-только приехал в Москву, но средств у него не было, и пришлось ждать много лет для исполнения своей мечты. Только когда Васнецов получил деньги за эскизы росписи киевского Владимирского собора, он смог с помощью Саввы Мамонтова начать строить собственный дом. Место для него Васнецов присмотрел тоже очень давно: "Возвращаюсь я как-то от Мамонтовых на Садовой, - вспоминал художник.
– Дело было ночью. Вместо того, чтобы итти домой на Остоженку, пересек Садовую, взобрался по горке вверх и остановился среди маленьких домиков, из которых наибольшими были двухэтажные. Посмотрел с пригорка вдоль - к Тверской, Кудрину, Кремлю и подумал: вот бы где хорошо устроить собственное гнездо!"
Он приобрел небольшой участок в Троицкой слободе, на котором уже стоял одноэтажный домик, выходивший своими окнами на Троицкий переулок. Васнецов просил строительное отделение Управы позволить ему построить деревянный жилой дом с большой мастерской при нем, помещавшейся в высокой, также деревянной пристройке, но ему в этом было отказано, так как по противопожарным соображениям в городе запрещалось возводить высокие деревянные строения. Васнецов 22 сентября 1893 г. отправляет новое прошение в Городскую Управу, объясняя, что "...помещаться мастерская должна по возможности не близко от земли во избежание рефлексов земли и ближайших зданий... Я смог бы надеяться, - писал Васнецов, - что Управа, сочувствуя развитию отечественного искусства, обратит внимание на мое объяснение и разрешит мне в городе Москве устроить мастерскую художественной деятельности", прибавляя, что "строить для себя каменный дом... я, к сожалению, средств не имею". Разрешение было получено, и Васнецов стал строить собственный дом: "...в месяцы стройки я был архитектором, плотником, подрядчиком. Я радовался каждому венцу растущих стен, каждой положенной половице пола, каждому поставленному окну или двери". С 1894 г. Васнецов поселился в новом, еще не отделанном доме и тут же перевез туда большую картину "Богатыри", над которой тогда работал: "...это был один из счастливейших дней моей жизни, когда я увидел стоящих на подставке в моей просторной, с правильным освещением мастерской милых моих „Богатырей". Теперь они могли уже не скитаться по чужим углам, не нужно было выкраивать для них подходящее место в комнате".
В этом доме В. М. Васнецов работал,
С 1953 г. здесь находится музей, где сохраняется мастерская художника, его картины, обстановка.
На левой стороне Мещанской улицы можно обратить внимание на здание под N 15, в центре фасада которого круглый фронтон, где когда-то находилось изображение креста и благословляющей руки. Это - "богадельня имени Козьмы Терентьевича Солдатенкова, в память 19 февраля 1861 года", выстроенная архитектором Г. П. Пономаревым в 1867 г. В нее принимались преимущественно бывшие дворовые, участь которых после уничтожения крепостной зависимости была печальна - не привыкнув за всю свою жизнь ни к чему, кроме обслуживания господ, они оказывались совершенно не приспособленными к новой вольной жизни.
Солдатенковы происходили из крепостных крестьян, в конце XVIII в. они стали купцами. Известность эта фамилия приобрела в России благодаря Кузьме Терентьевичу Солдатенкову, ставшему меценатом, прогрессивным издателем и собирателем живописи. Он торговал пряжей, занимался учетом векселей, очень удачно вкладывал средства в различные предприятия, нажил большое состояние, но одновременно всю жизнь глубоко интересовался историей, живописью, театром. В молодости Солдатенков сблизился с кружком западников, с Грановским и Кетчером, одним из первых стал собирать картины русских художников, основал издательство, выпустившее значительные сочинения в различных областях знания. После его кончины на средства, оставленные им, была построена больница, названная его именем - Солдатенковская (теперь она известна под именем Боткинской).
Далее к северу, на той части Троицкой слободы, где она выходила к Старой Божедомке, в конце XVIII в. находились два больших владения - купца Н. И. Медведкова, с большим садом и прудом на самом углу Мещанской с ул. Дурова, и рядом с ней по Мещанской - коллежского советника, известного тогда юриста и профессора Московского университета 3. А. Горюшкина, которого называли "законоискусником". Интересна судьба этого профессора, вышедшего из самых низов. Он еще почти ребенком начал служить в канцелярии, а потом в страшном Сыскном приказе, и карьера его, казалось бы, складывалась, как обычно бывало тогда. После долгих лет хождения на службу он мог надеяться на маленькую пенсию, но так велика была его жажда выбиться в люди, что уже взрослым, женатым, он начал учиться, начиная с азов, с величайшим трудом осиливая арифметику, историю, богословие, юриспруденцию. Напряженный труд преодолел все препятствия, и в конце концов Горюшкин стал таким знатоком законов, что его пригласили преподавать в Московский университет: "он был оракулом для многих; к нему прибегали за советами в затруднительных случаях и запутанных делах вельможи, сенаторы и профессоры". В Троицкой слободе у него дома был заведен небольшой театр, он собрал ценную коллекцию древних документов, которыми пользовался Карамзин при написании "Истории Государства Российского".
После 1812 г. владения и Горюшкина и Медведкова разделились на несколько мелких участков. На одном из них теперь находится дом (N 26/21) в стиле модерн, построенный в 1905 г. (архитектор Д. Топарев) и занятый теперь посольством Буркина-Фасо.
Напрудная
Напрудная слобода находилась на северо-востоке Москвы, на берегах речки Напрудной. Она брала начало в районе нынешнего Рижского вокзала, далее протекала вдоль Екатерининской улицы и по территории сада Екатерининского училища, где было несколько прудов, богатых рыбой (отсюда, вероятно, и названия этой речки - Напрудная и Рыбная), проходила по Самарскому переулку и впадала в реку Неглинную.
Слобода стояла на землях древнего села Напрудского, существовавшего, возможно, еще в XII - XIII в. Первый раз оно упоминается в старинной духовной грамоте (завещании) московского князя Ивана Калиты в 1339 г.: "Се дал юсмь сыну своему болшему Семену... село Напрудское у города". Примерно через сто лет село, по сути дела, вошло в состав города - в духовной (или, как он пишет, - в "грамоте душевной") великий князь Василий Васильевич уже упоминает об этом селе вместе с городскими дворами: "А из Московских сел даю своей княгине Напрудское у города и з дворы з городскими".