По живому следу
Шрифт:
— Номер записали? — спросил я.
— Конечно…
Вот ест чебурек, небрежно облокотившись о столик на улице. Вот закуривает, подняв воротник. Вот лицо его крупно — блестящее, глаза светлые, мутноватые и мелкие. Неудивительно, что никто из видевших его не мог назвать особых примет — их у него на самом деле не было. Я бы и сам затруднился описать такое лицо…
— Каков красавец! — Алексей Петрович заглянул через плечо. — Неудивительно, что у него с женщинами проблемы… Кому он, на хрен, сдался! Таких надо с детства убивать, в пропасть младенца — и готово дело. Молодцы, в сущности, были спартанцы…
— Лучше бы у него
— Гадко, конечно, но бывают вещи и похуже.
— Да… — вздохнул я. — Бывают и похуже.
— Хоть отстреливай их!.. — сердито сплюнул Алексей Петрович. — Сам бы занялся на досуге, да где ж его взять…
— Ладно, поборник нравственности, докладывай… — проворчал я, отложив снимки.
— Мы следили за ним с тех пор, как он вышел из дома, — сказал Алексей Петрович. — В принципе это было несложно. Да и не ходил он в общем-то никуда — просто гулял. Слонялся по городу. Все на школьниц пялился. Тьфу!
— И что дальше?
— Ничего. Отследили, под дверью оставили нашего сотрудника, сами справились в ЖЭКе и у соседей. Пятьдесят пять лет. Артур Антипов. Что самое интересное, военный на пенсии. Судя по всему, контуженый.
— Стоп… Точно известно?
— Нет. Но догадываюсь. Раньше частенько бывал за границей, теперь уже несколько лет никуда не выезжает. Соседей никогда к себе не пускал. Ну знаете, как некоторые, — цветы там полить, кота покормить… Ничего подобного. Жизнь ведет замкнутую. Гостей у него почти не бывает. При Министерстве транспорта работает, как я понимаю, ночным сторожем, хотя сами работники гордо называют себя охранниками. Но посмотрите на него — что он может охранять? График дежурств у него — ночь через две. Его напарник отзывается о нем положительно. Впрочем, близко они не знакомы, сидят вместе, телевизор смотрят… Остальное время ничем не занят. Тут есть кстати подробный отчет о том, куда он ходил.
— Живет один?
— Да, натурально. В подозрительных контактах не замечен. Общается только с товарищами по службе. К детям при нас особенно не приставал, так, на уровне: хочешь конфетку? Только пялился… Сначала вышел в магазин, купил батон хлеба и кефир. Привычки старого холостяка. Потом снова вышел, ходил по улицам. Долго стоял напротив детской площадки. Смотрел. Ничего не делал. Гулял в Филевском парке. Потом зашел в «Макдоналдс». Вечером вернулся домой. Больше никуда не выходил. Не знаю, совсем, что ли, у нас в стране ситуация демографическая хромает и каждый мужик на счету? Вы мне объясните, как его вообще в армию взяли, на него посмотришь — сразу видно, калека, освидетельствование проходить не надо…
— А вы у него спросите, — посоветовал я. — У вас будет такая возможность. Он сам поделится опытом. И потом, может, он не всегда такой был, может, раньше он выглядел нормально. Но вы уверены, что это именно он?
— Денис Андреевич! — укоризненно произнес Алексей Петрович. — Сколько мы уже вместе работаем? А вы мне такие вопросы… Обидно, право. Конечно, мы уже съездили и предъявили фотографии свидетелям. И мороженщица, и девочка — обе его опознали.
— Ну что ж… Тогда будем брать, — резюмировал я, закрывая папку.
— Это как брать? Откуда такие полномочия?
— Дядя мой, Грязнов Вячеслав Иванович, подсобил, пообещал людей дать. Так что действительно будем брать. Но двумя пальцами, потому что, как вы
— Хорошо… Предлагаю план действий. Мы его вместе с вами ведем от дверей до тихого места…
— Да. Я свяжусь с дядей, и тогда мы сможем взять его прямо на улице. Я думаю, нас двоих хватит, эта котлета вряд ли умеет сопротивляться. А если попробует… Что ж, узнает, что за ним пришли не школьницы…
— Я бы даже сказал — абсолютно не школьницы, — хохотнул Кротов.
— Ну пошли, — сказал я, с сомнением глядя на фотографии. — Надо быть осторожнее — во-первых, человек служил в армии, во-вторых, он же психический… говорят, у них в момент возбуждения просыпаются невиданные силы…
— Ну мы его не возбудим, — хмыкнул Алексей Петрович. — Я лично ничего брать не буду, а то у меня так руки чешутся, что я за себя не готов отвечать. Вы человек холостой, вам не понять, но я как представлю свою дочку… Голыми руками бы придушил.
— А ведь, если он убийца, вас могут и оправдать. Мол, в состоянии аффекта. По новому закону…
— Да ладно, — отмахнулся Алексей Петрович. — А педофилия вообще-то лечится?
— Никогда специально не интересовался этим вопросом… А что?
— А то, что могут его, вместо того чтобы посадить, отправить в санаторий.
— Там видно будет. Еще ведь неизвестно, что именно он сделал, кроме как конфеты на улицах детям раздавал…
27
Артур Антипов был несчастным человеком. Во всяком случае, самого себя ему всегда было очень жалко. Он считал, что в жизни ему не повезло. Причем не везло с самого детства…
Маленький Артур жил в семье без отца, но мама его с успехом заменяла обоих — это была женщина необычайно властная, решительная, волевая. Работала она в конструкторском бюро.
Жили скудно. Артур был для матери единственной большой привязанностью, и она окружала сына назойливой заботой и далеко от себя не отпускала. Впоследствии Артур понял, что маме хотелось видеть его маленьким как можно дольше — тогда у нее оставался смысл жизни, ей было о ком заботиться.
Мать держала его в ежовых рукавицах, постоянно контролировала его жизнь. Иногда эти заботы становились ему в тягость, а присутствие матери давило. Ему хотелось избавиться от нее, уйти из дома, жить своей жизнью… Однако он этого не сделал — к матери он был, несмотря ни на Что, привязан просто болезненно. Мать его была некрасивой — заметно старше своих лет, с бородавкой на щеке, с вытравленными завивкой волосами. Мужчины она себе под стать так и не нашла, и злые языки в лице соседей утверждали, что она специально какое-то время назад ездила на курорт, чтобы завести ребенка, и кто-то там сделал ей его по пьяни — а чего хорошего можно ждать от такого отца, известно ведь, гены передаются…
Внешностью бог его не наградил, особыми способностями — тоже, был Артур достаточно сер и незаметен. Жизнь всегда вел замкнутую, ни приятелей, ни девушек в ней не было, а были лишь четыре стены дома да работа — не очень денежная и не очень интересная.
Артур чувствовал враждебность людей по отношению к себе и к маме. Вдвоем с мамой они образовывали маленькое государство, остров, вынужденный обороняться от превосходящих сил неприятеля. Таким образом, исходя из последних достижений науки психологии, Артур имел все шансы вырасти гомосексуалистом, но интересы его, как оказалось, лежали в другой области…