По живому
Шрифт:
Терри вышел, облегченно вздохнув. Он злился, что пришлось врать из-за Фрэнки. Уже дважды, а что будет дальше? Лучше дать взятку и дело с концом.
Сейчас около полудня. Еще пять часов ему будет некуда себя девать. А то и дольше, если решит не возвращаться сюда для разговора с таксистом. Сегодня у него выходной, и, по правде говоря, для Фрэнки он сделал уже достаточно. Поговорит с таксистом через день или два. Ничего, Фрэнки потерпит.
Терри вышел на Двенадцатую улицу и долго шел по ней, пока не уперся в металлическую изгородь Пятьдесят девятой. За изгородью разместилась стоянка, а дальше — полмили открытого пространства.
В медицинском институте у него был друг, звали его Зак. На первом курсе они славно проводили время на семинарах сексуального просвещения. Однажды, когда показывали фильм о сексе у полных паралитиков, Терри приспичило в туалет. Там он встретил одного из приглашенных на семинар, мужчина сидел в коляске и никак не мог справиться с катетером. В то время Терри был без предубеждений, он спросил, чем может помочь.
— Да вот выскочил, — пожаловался мужчина. — Я умею делать это сам, но руки судорогой свело.
Даже неопытному глазу было видно, что мужчина говорит правду. Скрюченные пальцы походили на клешни, и клешни эти подергивались.
— Что нужно сделать?
— Здесь у меня кондом-катетер, — человек показал головой на низ живота. — На конце есть липкое вещество, чтобы крепить к коже. Если вы приладите и приклеите, я думаю, все будет хорошо. Пока так, а дома у меня есть новый.
Терри осмотрелся по сторонам и наклонился. В нос ударил запах мочи.
— Обидно — жуть, — заметил мужчина. Иногда я так напрягаюсь, что не могу ничего сделать.
Терри пробормотал сочувственные слова. Расстегнул ширинку и отыскал резиновый кондом, сбившийся в кучку рядом с головкой пениса. Терри скатал его назад, однако зафиксировать катетер не удалось. Да и морщинистая ткань обвислого пениса не позволяла липкому веществу приклеиться как надо.
— У меня не получается.
Мужчина опустил глаза, всматриваясь в свой орган. У него были сальные волосы и плохие зубы. — Этого я и боялся. Обычно я надеваю сам, когда есть эрекция. Бывает, жду целый день.
Терри занервничал.
— Иногда мне помогает прямая стимуляция. Даже если я не чувствую желания, он-то знает, что ему надо.
— Вы хотите, чтобы я его потилибунькал?
— Если можно. Я постараюсь расслабиться.
Терри чувствовал себя в ловушке. Он сколько-то размышлял, но жалость к человеку преодолела. И он взял в руку морщинистый член.
Мужчина закрыл глаза. Постепенно руки его успокоились. У пениса появились признаки жизни. Терри сжал его в пальцах и начал стимулировать несильными трущими движениями, тихонько приговаривая и нервно поглядывая на дверь туалета. Спустя минуту, а показалась она часом, ткань
Еще тридцать секунд, и пенис стал достаточно твердым. Терри принялся натягивать кондом. Как только он зафиксировал его в нужном положении, дверь туалета распахнулась и ввалился молодой человек с обезумевшими глазами, шатаясь и припадая на пол, он безудержно хохотал.
У человека в кресле вид стал совсем жалкий. Терри упорно продолжал работать с кондомом. Закончив, он сразу вымыл руки. И, бормоча извинения, покинул туалет.
Позже Терри узнал, что тот, смеявшийся, надышался веселящего газа, закиси азота. Некий Теодор Заакери — но все звали его просто Зак.
Они познакомились через несколько недель в более нормальных условиях. Терри уснул на послеполуденной лекции и начал храпеть. Зак, случайно сидевший рядом, толкнул его в бок. И когда преподаватель включил свет — выяснить, кто храпит — на него смотрели невинные лица студентов; пробормотав что-то ехидное, преподаватель возобновил свою лекцию. Свет потух, и на экране высветился график. Вскоре голова Терри опять свисла набок, дыхание стало шумным, он почувствовал острый тычок под ребро, и не успел сообразить, в чем дело, а Зак уже сдернул его с сиденья. Выбравшись незамеченными из аудитории, они дружно захохотали. Так началась их дружба.
У них была одна общая черта — непочтение к авторитетам. На занятиях по анатомии они нацепляли на скелет кожаный пиджак, горбатую шляпу и джинсы, перед самым приходом уважаемого профессора вставляли в зубы дымящуюся сигару. На физиологии любили капнуть кислотой на мозги несчастной кошке. А на нейроанатомии спрятали коротковолновый транзистор в желудочек мозга, и труп во время показательного вскрытия вдруг закричал: "Помогите, помогите". Все испугались, а потом было много смеха. Так они устраивали себе разрядку. А по уикендам у них были свои вечера.
Они умели прожигать жизнь. Два года подряд устраивали по субботам междусобойчики с наркотой. Всегда получалось интересно. Собирались где-нибудь — от пяти до пятидесяти человек — танцевали, сходили с ума, кадрили кого попало. Марихуана и выпивка не переводились. Бывали и особые случаи, например, с седативными таблетками кваалудами, амилнитритом, с "волшебной пылью", а то и галлюцинаторным препаратом "экстаз". Иногда они устраивали адскую смесь в большой чаше, добавляли краситель зеленого цвета или под кровь и пили маленькими глотками, передавая друг другу. Становилось хорошо, порой до придурочного смеха. Но с течением времени эти праздники радости почему-то начали отмирать.
На третьем курсе им вдруг стало не до игр, а на четвертом каждый думал прежде всего и почти только о своей профессии, и для вечеров место осталось лишь в памяти. Однажды Терри и Зак случайно встретились в баре, они не видели друг друга уже несколько месяцев. Зак выглядел ужасно, мрачный, лицо небритое, глаза тусклые. Терри видывал такие глаза у студентов и не только, и сейчас подумал — может и он такой же? Многие жалуются на жизнь вслух, громко плачутся. А Зак другой, он все держит внутри. Наконец Терри не выдержал и спросил, что же все-таки случилось. Зак не смотрел ему в глаза.