По зимнему следу
Шрифт:
Далее разговор касается книг.
— Тут, в Африке, это проблема. Заходишь в лавку — книги церковные и деловые. Книги надо выписывать или ждать от друзей. Из ваших прочел Тургенева, Гоголя, «Гиперболоид инженера Гарина» — забыл автора… Прочел «Казаков» Толстого. И вот только закончил…
Патрик уходит и возвращается с книгой.
— Читал с наслаждением. Гроза — так прямо чувствуешь запах дождя. И небо видишь. В этой книге я Россию почувствовал, как будто побывал в ней…
Смутно догадываюсь: Паустовский?.. Патрик подает книгу. Да, на обложке худое, грустное, с чутким взглядом лицо… Паустовский.
…Полдня прошли совсем незаметно. За кофе Патрик подробно рассказал об учете зверей по методике, им разработанной. У меня в блокноте он написал длинную формулу. Наверное, для биологов она любопытна, но я, по правде сказать, не все до конца понял и не рискую ее приводить…
Еще несколько веселых историй. Пиво в стаканах. Снимки на память. Получив наши подарки, Патрик достает с полки две книжки об Африке. Рядом с дружеской надписью появляются смешные рисунки льва и быка. Парень-африканец кладет на стол почту. Патрик быстро перебирает конверты.
— От дочки. Она учится в Танге, в частном пансионате. А это — Нью-Йорк, Калифорния, Париж… Странно — Сидней…
— Пэт, слава отца не мешает?
— Нет, ребята. В нашем мире это богатство, с которого мне тоже кое-что достается. Вот мы хорошо провели время. А если б звали меня не Патрик Хемингуэй, а, скажем, Патрик Смит или Патрик Браун, вы бы заехали? Ну, честно, вы бы заехали?
Хемингуэй-младший удивительно хорошо умеет смеяться.
Завтра, 21 июля, семьдесят лет от рождения Хемингуэя, Эрнеста Хемингуэя… Собираясь домой из Танзании, мы прочитали в газетах заметку. В маленьком городке Кэтчем, штат Айдахо, на могиле писателя будет установлен памятник — бронзовая антилопа. Такова воля друзей писателя. В Африке побывал скульптор англичанин Джонатан Кенворти. Он проехал по местам, где писатель охотился… «Зеленые холмы Африки» — не самая лучшая книга Хемингуэя. Но без нее разве можно представить Хемингуэя! Африка была частью большой неспокойной жизни. Образ африканской природы придет на могилу к Большому Американцу.
Фото автора. 20 июля 1969 г.
Белый охотник
(40 дней в Африке)
У доктора Надя лицо старинных европейских охотников. Такие лица увидишь только на потемневших полотнах. Бакенбарды, усы и подусники образуют что-то совершенно недоступное воображению нынешних парикмахеров. Такое лицо — реклама. А дело требует, чтобы даже и мелочи помогали этому делу.
Дом у доктора Надя тоже особенный. Легкая постройка с широким входом. Прежде чем человек попадает в жилую часть, он видит слоновый бивень, висящий над входом, видит две пчелиные дуплянки, череп с рогами, принадлежавший когда-то буйволу. Над камином застыла голова антилопы куду с рогами, похожими на метровые штопоры. Завершают убранство масайский щит и копья местных охотников.
Рядом — каменный дом. Тут тоже много всяких рогов, звериных шкур, оружия, медных рожков, винных фляжек в богатой оправе и еще всякой всячины, говорящей о том, что вы в гостях у охотника.
Доктор Надь долго работал в европейских охотничьих ведомствах.
Дело для Африки необычное, и потому мы заехали к Надю.
К костру на площади между домами собрали с десятка полтора мужчин и женщин.
— Советские журналисты! — представлял доктор нас с Мишей. — А это мои клиенты и гости.
Моей соседкой оказалась светловолосая женщина.
— Боже мой, — сказала она по-русски. — Вы из Москвы?! Меня зовут Елена Васильевна Баскина. А это мой муж. Мы из Америки… Вот встреча! Я из русской семьи. В штате Калифорния преподаю русский язык. Три раза была в Москве. Боже мой!..
Тут, у костра в Африке, русская речь была подарком и для нас, и для русской американки…
Клиентами доктора Надя в этот день были двое богатых австрийцев, румяных, как помидорчики, немецкий барон с усиками и старичок-плотник из Мюнхена по фамилии Вильч.
От щелчка фотокамеры слоны встрепенулись и увидели охотника.
Барону и фабрикантам из Австрии деньги распирали карманы, и они решили немного потратиться в Африке. В охоте они мало что смыслили и в разговоре то и дело попадали впросак. Деликатный Надь поспешил им на выручку:
— Джентльмены, будем чествовать Вильча.
Старичок Вильч был хорошим охотником. Много лет он копил деньги, чтобы увидеть Африку. В усадьбе Надя он месяц чинил деревянную утварь и в награду получил право убить одного буйвола. «Буйвол! Убью, и умирать можно». Сегодня утром Вильч с засидки на дереве застрелил буйвола, но умирать старику уже не хотелось. Он сидел пьяный от счастья.
Помятую шляпу украшало перышко, смоченное в крови. Трофей по традиции лежал у костра, и все могли его видеть. Черная окровавленная голова с большими рогами глядела на людей печальным остекленевшим глазом. В темноте за домом включили магнитофонную запись марша в честь охотника, который не промахнулся. У костра в кружки разлили вино… Завтра барон и австрийцы тоже положат у костра бычьи головы, а может быть, даже бивни слона.
Опять в темноте будет трубить рожок и грянет марш. «У доктора Надя все замечательно, — расскажут в Австрии фабриканты, — охота, костер, кухня…» И соблазнятся приехать сюда новые люди с деньгами.
Доктор Надь убедил правительство Танзании отдать ему в концессию четырнадцать тысяч гектаров буша, лежащего у горы Меру. Плата за землю умеренная, а Надь является временным хозяином всего, что есть на этой земле. Надь широко мыслящий человек и хорошо понимает: «дикая» охота, какая велась в Африке белыми сотню лет, не имеет перспективы. Но он считает, что вовсе охота исчезнуть не может и не должна.
Выход один: строить охотничьи хозяйства. Это значит, беречь зверя и территорию, не стрелять больше, чем можно, выбраковывать слабых животных.