Победа Элинор
Шрифт:
— Мне едва ли нужно говорить вам, Лора, — сказала она довольно резко, после очень продолжительного молчания, — что если бы, что-нибудь могло уменьшить мою радость при возвращении моего сына, то, конечно, я огорчилась бы тем, что он воротился ко мне беднее, чем он уехал. Он пришел сюда пешком из Соутгэмптона, он пришел, как бродяга и нищий в дом своей матери. Но было бы жестоко с моей стороны осуждать моего бедного сына. В этом виноват его дядя, Морис де-Креспиньи должен бы знать, что единственный сын полковника Дэррелля никогда не унизит себя до торговых занятий. Письма моего сына могли бы приготовить меня к тому, что случилось.
— Конечно, милая мистрис Дэррелль, — отвечала Лора, — но все-таки вы должны быть рады, что он воротился, и если он не составил себе состояния в Индии, он может разбогатеть в Англии. Он так хорош собой, так талантлив и…
Молодая девушка вдруг остановилась и покраснела от холодной проницательности глаз Эллен Дэррелль. Может быть, в эту минуту в голове вдовы промелькнула мысль о богатом супружестве для ее красавца сына. Она знала, что Лора Мэсон была богата, Монктон говорил ей, что Лора будет иметь все преимущества, какие может дать богатство, но она не имела никакого понятия о том, как велико было состояние девушки.
Ланцелот Дэррелль проснулся поздно после своего пешеходного странствования. Фортепьяно мисс Мэсон оставалось запертым из внимательности к путешественнику и вследствие этого Лоре и Элинор утро показалось необыкновенно длинным. У них так мало было занятий и развлечений, что лишение одного казалось очень жестоким. Они сидели после раннего обеда в тенистом уголке в кустарнике. Лора лежала на земле и читала роман, а Элинор вышивала что-то в подарок синьоре, когда листья лаврового дерева, закрывавшего их убежище, были раздвинуты и красивое лицо, то лицо, которое имело расстроенный и унылый вид вчера, а теперь только отличалось аристократической томностью, явилось в рамке темных листьев.
— С добрым утром или с добрым днем, — сказал Дэррелль, — я слышу, что вы в Гэзльуде держитесь первобытных привычек и обедаете в три часа? Я ищу вас уже полчаса, желая извиниться в том, что я испугал вас вчера. Когда безземельный наследник возвращается домой, он не может ожидать, чтобы его ждали два ангела на пороге. Если бы я мог предвидеть, кто меня встретит, я позаботился бы несколько более о моем туалете. Все мои вещи я оставил в Соутгэмптоне.
— О! — Не беспокойтесь о вашем костюме, мистер Дэррелль, — весело отвечала Лора, — мы обе так рады, что вы воротились домой. Не правда ли, Элинор? Мы ведем здесь такую скучную жизнь, хотя ваша мама очень к нам добра. Но расскажите нам о вашем путешествии пешком и обо всех неприятностях, какие вы перенесли. Расскажите нам ваши приключения, мистер Дэррелль.
Молодая девушка подняла свои светлые, голубые глаза с томным взглядом сострадания, но вдруг опустила их перед взором молодого человека. Он глядел то па одну, то на другую девушку, а потом, войдя в маленький амфитеатр, где они сидели, опустился на кресло, возле стола, за которым работала Элинор.
Ланцелот Дэррелль был красивым портретом своей матери. Черты, казавшиеся суровыми и жесткими в ее лице, у него имели почти женскую нежность. В черных глазах сиял какой-то ленивый блеск, они были полузакрыты
Дэррелль мог служить натурщиком живописцу для всех влюбленных, и поэтических и прозаических, но его никак нельзя было принять за героя или государственного мужа. Он имел все принадлежности грации и красоты, но ни одного из внешних признаков величия. Элинор Вэн чувствовала этот недостаток силы в молодом человеке, когда глядела на него. Ее быстрая проницательность уловила единственный недостаток, портивший столько совершенств. «Если бы я нуждалась в помощи против убийцы моего отца, — думала девушка. Я не просила бы этого человека помогать мне».
— Теперь, мистрис Дэррелль, расскажите нам о всех наших приключениях, — сказала Лора, бросив книгу и принимаясь кокетничать с блудным сыном— Мы умираем от желания послушать их.
Ланцелот Дэррелль пожал плечами.
— О каких приключениях, милая мисс Мэссон?
— О вашей индийской жизни, о вашем путешествии домой, об ужасных опасностях, о романтическом спасении, о тигровой охоте, о ночах, в которые вы заблудились в лесу, о страшных встречах с гремучими змеями, о блестящих балах у губернатора — вы видите я все знаю о жизни в Индии — о скачках, о волокитстве за калькуттскими красавицами.
Молодой человек рассмеялся энтузиазму мисс Мэсон.
— Вы более знаете о наслаждениях индийской жизни, чем я, — сказал он с некоторой горечью — бедняга, приехавший в Калькутту с одним рекомендательным письмом и пустым кошельком, и через несколько дней по приезде отправленный в провинцию, в такое уединенное место, где нет ни одного белого лица, кроме его собственного, не имеет возможности пользоваться празднествами в доме губернатора или ухаживать за калькуттскими красавицами, которые сохраняют свои улыбки для фаворитов фортуны — могу уверить вас. Что касается до охоты за тиграми, милая мисс Мэсон, я весьма мало могу сообщить вам сведений на этот счет, потому что надсмотрщик над плантациями индиго не имеет времени сделаться Жюлем Жераром.
На лице Лоры Мэсон выразилось большое разочарование.
— Стало быть, вы не любите Индию, мистер Дэррелль? — спросила она.
— Я ее ненавидел! — отвечал молодой человек сквозь сжатые зубы.
Ланцелот Дэррелль произнес эти три слова с такой сдержанной силой, что Элинор подняла глаза от работы, удивленная внезапной пылкостью молодого человека.
Он прямо смотрел перед собой своими черными глазами, нахмурив резко очерченные брови, на его бледных и несколько впалых щеках горели красные пятна.
— Почему вы ненавидите Индию? — спросила Лора с неутомим упорством.
— Почему человек ненавидит бедность и унижение, мисс Мэссон? Прекратим этот разговор. Уверяю вас, он не очень для меня приятен.
— Но ваше возвращение домой, — продолжала Лора, нисколько не смутившись его грубым отказом, — вы можете рассказать нам ваши приключения во время вашего обратного путешествия домой.
— У меня не было приключений. Люди, путешествующие духопутно, могут рассказать что-нибудь, может быть, а я приехал самым дешевым и медленным путем.