Победа любит подготовку
Шрифт:
Капитан тихо произнёс:
– На корабле я не прошу, а отдаю распоряжения. Ннамди сделает всё возможное, чтобы спасти старпома.
На нижней палубе послышалась какая-то возня, крики женщины-собачки и рыки ее рыхлого мужа. Капитан посмотрел на двух других матросов, уже с чёрной кожей, и сказал:
– Не дотрагивайтесь до женщины. Возьмите канаты потоньше и притащите мне их связанными. Можно волоком.
Выслушав приказ, матросы моментально исчезли.
– Спасти старпома? – продолжила разговор Килайя. – Капитан, вы думаете, всё так ужасно?
–
И тут все кто в это время был на палубе, явственно поняли слова капитана о том, как быстро меняются люди, зараженные сиреневой чумой. Три матроса притащили волоком жирную тушу. Эта туша кричала о том, что будет жаловаться, что капитан – быдло, а чёрные матросы – макаки, не имеющие право приближаться к благородному белому человеку.
С женщиной-собачкой все было по-другому. Её тащил на привязи всего один матрос, и больная шла на своих ногах. Крупные сиреневые пятна делали вид женщины неестественным. Кожный покров в цветных частях стал каким-то сморщенным и страшным. Но, самое главное, изменились глаза и голос.
Взгляд стал тёмным, почти не моргающим. Женщина медленно крутила головой, как бы ища жертву. Сухой кашель прекратился, но появилось какое-то клокотание в груди.
– Все их вещи, чемоданы, сумки – за борт! – приказал капитан. – Женщину привязать к мачте. И срочно ко мне Ннамди!
Когда кок появился, капитан внимательно его осмотрел и спросил:
– Сухого кашля нет? – Кок едва заметно повертел головой, и тогда капитан продолжил – Ннамди, возьми свои пучки сухой травы и обкури густым дымом каюту этих пассажиров. Второе. Нужно спасти старпома, иначе к ночи он станет таким же… если не хуже. Сможешь подобрать траву или корень?
– Постараюсь, капитан!
И кок быстро исчез с верхней палубы.
Под верещание лежачей грузной туши женщину-собачку плотно привязали к первой из двух мачт. Крики и плевки ее мужа в людей вокруг при этом не прекращались, но после слов одного из чёрных матросов «У нас как раз есть вторая мачта, и, если не замолчишь, сейчас мы и тебя туда привяжем», он резко притих.
– Капитан, – тихо позвала Килайя. – Сколько человек сейчас на корабле?
– Двадцать два. Десять человек – команда, и двенадцать пассажиров.
– Нужно всех, кроме Ронла и Ннамди, собрать на верхней палубе и определить, насколько далеко зашла проблема, – девушка повысила голос, чтобы все слышали. – Я слышу сухой кашель из нескольких мест!
– Ты кто такая, чтобы командовать на корабле? – послышалось со стороны лежачей рыхлой туши. – Мокрая сухопутная курица!
Килайя подошла к Туше, присела и вдруг схватила мужчину через штаны за мошонку. Все на палубе молча, но с интересом наблюдали за картиной. Девушка сжала пальцы и начала медленно прокручивать вправо. После того как на палубе раздался душераздирающий крик, Килайя ослабила руку и тихо
– Будешь мешать?
Толстяк мелко покачал головой. Девушка, поднимаясь на ноги, посмотрела на привязанную к мачте женщину-собачку. Та, похоже, и не заметила, что случилось. Тёмный взгляд как будто продолжал что-то искать. Только клокотание явно усиливалось.
Раздался голос капитана:
– Всех на верхнюю палубу!
32
Сосны, растущие между дальних скал, казались длинными спичками, но Шат знал, что это не так. Раньше он уже ходил по горным тропинкам рядом с такими коричневыми «спичками», а потому знал, что на обхват одного такого соснового ствола понадобилось бы шесть-восемь здоровых мужчин.
Старик отметил про себя, что в этих диких местах еще жили люди. На коре каждого ствола кто-то вырезал по одной ране-косичке для сбора сосновой смолы-живицы.
Дерево само защищает себя от таких ран. Сосна начинает медленно выделять из раны вязкую лечебную жидкость – смолу, которую люди потом и собирают. Шату вспомнилось время, когда его сын, будучи маленьким, заболел тяжёлой болезнью лёгких; тогда именно живица смогла его вылечить.
Старик вышел на край горной котловины и вдалеке, в узкой долине, увидел стадо овец.
«До этого стада идти часа два, а то и три. Зато при этих овцах всегда есть пастух, вот он то и направит меня к моей цели».
На деле понадобилось почти четыре часа, прежде чем Шат наконец достиг стада из сотен серо-чёрных овечек. Сидящий на камне человек с посохом давно заметил Шата, а потому встал, когда гость приблизился. На вид пастуху было лет двести. Коричневая кожа на лице с обветренными старческими пятнами, зубы, испорченные табаком, тёмные руки в морщинах и грязные поломанные ногти. Мужчина подозрительно смотрел на чужака из-под седых бровей.
«Этот старикан наверное встречался ещё с моим молодым прадедушкой», – подумал Шат, подходя к пастуху.
– Здравствуй, отец! – Шат поклонился.
Пастух никак не отреагировал.
– Не подскажешь дорогу к хижине проводника по имени Гал? Он водит караваны вон через те горы! – рука Шата указала на заходящее солнце.
Пастух, щурясь, молчал. Серые глаза посмотрели на сумку гостя.
«Понятно, – подумал Шат. – Это справедливо. Информация в этих диких местах стоит дорого».
Он опустил дорожную сумку на землю. В это время мимо пробежала небольшая блеющая ватага в серо-чёрной шерсти. «Баранина мне никогда не нравилась, – вспомнил Шат. – И запах их шести тоже».
Руки вынули из сумки золотую монетку, мешочек с солью и нож.
– Отец, за информацию, куда мне идти, можешь выбрать одну из этих трёх вещей. – Шат выложил все предметы перед собой и выпрямился.
Дед долго смотрел на предложенные вещи, сделал шаг и посохом стал приоткрывать чужую сумку. Такой наглости Шат никак не ожидал. Он наступил на нижний конец посоха, и, прогнув его до хруста, тихо произнёс: