Победа по очкам
Шрифт:
– Задержали кого-нибудь?
– Не удалось, Юрий Яковлевич… Паника началась! Вы же знаете, какой народ сейчас напуганный… Куста боится.
– Так. – Лубовский помолчал. – Не нравится мне все это… Плохо это. Я слышал, что стреляли прямо в здании?
– Не исключено, Юрий Яковлевич! Вы точно подметили – уж куда хуже! – сочувственно произнес Пафнутьев со всей искренностью, на которую был способен. – Мы все так переживаем, так переживаем… Просто нет слов.
– Так, – повторил Лубовский. – Что же мне с вами делать-то, Павел Николаевич?
– А
– Не знаю, не знаю, – произнес странные слова Лубовский. – С вашим появлением у меня возникло столько проблем… Скажите честно… Ваша работа?
– Не понял? – насторожился Пафнутьев – Лубовский произнес слова, которые должны были в душе слабой и робкой вызвать чуть ли не ужас.
– Шумаков – это ваша работа?
– Не понял? – тверже повторил Пафнутьев, поскольку знал – он уже имеет право на некоторую обиду. – Вы имеете в виду – не я ли его застрелил?
– Именно это я и имею в виду.
– Простите, Юрий Яковлевич… Но ведь все произошло на глазах десятков людей… Неужели вы думаете, что я…
– Извините, Павел Николаевич, я сейчас не вполне собой владею… Мерещатся черти там, где их нет и быть не может. Просто эта новость меня вышибла из колеи… Мы с Шумаковым давно знакомы… Друзьями не были, слишком уж разные сферы деятельности, но сталкиваться приходилось частенько… Я вот что подумал… У нас с вами разговор вроде как бы и не закончен, а если говорить точнее, то он и не начинался… А почему бы вам не подъехать ко мне сюда, а? Тряхните стариной, Павел Николаевич!
– В Австрию?! – ужаснулся Пафнутьев.
– Нет, зачем… Из Австрии я сегодня-завтра вылетаю… Приезжайте в Испанию!
– В Испанию?! – поперхнулся Пафнутьев, чем, очевидно, должен был привести Лубовского в состояние полного превосходства. – Но это уж если начальство…
– Павел Николаевич, – с бесконечным терпением произнес Лубовский. – Я помогу вашему начальству принять такое решение.
– И оно… – Пафнутьев не осмелился даже закончить свой вопрос, столь велика была его подавленность.
– И оно решит, – великодушно заметил Лубовский. – Так что, Павел Николаевич… До скорой встречи на земле Дон Кихота? Колумба? Дали? К сожалению, других испанских знаменитостей не знаю… Я имею в виду знаменитостей, достойных нашей с вами встречи, а?
– Как скажете, Юрий Яковлевич, как скажете. – Пафнутьев, похоже, был совершенно подавлен и лишен способности что-либо соображать.
– Заметано, – с легкой вульгаринкой произнес Лубовский и отключил свой мобильник. Пафнутьев тоже нажал кнопку отключения, убедился, что телефон действительно выключен, и только после этого вернул его Халандовскому.
Фырнин был в полном восторге от услышанного, вертел головой, и, судя по всему, ему просто не терпелось поделиться своими впечатлениями. Но Халандовский угрюмо и молча смотрел в стол – тон Пафнутьева нисколько
– Он не дурак, Паша, он не дурак, – наконец проговорил Халандовский. – Не надо бы с ним вот так… Чуть бы посерьезнее, чуть бы зависимее, что ли…
– Еще более зависимо?! – вскричал Пафнутьев.
– Не надо, Паша… У тебя пошел кураж, это всегда прекрасно, но он не дурак.
– А! – Пафнутьев легкомысленно махнул рукой. – И на старуху бывает проруха.
– Ты кого имеешь в виду? – все еще недовольно спросил Халандовский.
– Себя, кого же еще! Конечно, себя, Аркаша! И не сомневайся в этом! Не Лубовского же, в самом деле!
– Ладно, Паша, ладно… Может быть, ты и прав, может быть… А там кто знает, возможно, и нет.
– Проехали! – решительно сказал Пафнутьев. – Хватит причитать. Мне пора в Испанию собираться. Хочу в Толедо.
– Зачем, Паша?
– Меч присмотреть. Хороший боевой меч старинной работы.
– В бой собрался? – уныло спросил Халандовский. – Кобылу бы тебе еще… Росинанта какого-нибудь… Медный таз вместо шлема… Хотя по комплекции ты больше тянешь на Санчо Пансу.
– Значит, так. – Пафнутьев положил на стол тяжелые горячие ладони. – Володя! – Он повернулся к Фырнину. – Давно мы с тобой не объявляли никому войну, давно не вели успешных боевых действий.
– Готов, – коротко ответил Фырнин.
– Прекрасный ответ, да, Аркаша?
– Да, мне понравилось. – Халандовский все еще был подавлен разговором с Лубовским, неожиданным предложением встретиться в Испании. Но, кажется, и он начал постепенно отходить, зараженный безудержным наступательным легкомыслием Пафнутьева.
– Володя! – торжественно произнес Пафнутьев, и столько было силы и уверенности в его голосе, что рука Фырнина невольно потянулась к диктофону, он уже готов был начать записывать. – Нет, Володя, нет. – Пафнутьев решительно остановил его руку. – Никаких следов. Повторяю – никаких следов! Ни на магнитофоне, ни на бумаге, ни на каких-то там глупых кассетах. Не должно быть твоих следов, моих, не должно быть следов нашего юного друга Халандовского, который, похоже, уже начал приходить в себя после психической атаки Лубовского.
– Как же быть? – недоуменно спросил Фырнин.
– Ты готовишь бомбу в виде интервью с неизвестным тебе гражданином, который предложил потрясающий материал о Лубовском. Он не пожелал себя назвать, ссылаясь на то, что все недоброжелатели Лубовского исчезают. По разным причинам. В разное время. Но исчезают. И это правда. Поэтому он себя не назвал. Такова версия. А я даю тебе гору материала. Вполне доброкачественного.
– В каком смысле?
– Он честный. Он правдивый. Он истинный. Но для суда недостаточный. Не может служить доказательством. Есть расписки, протоколы о намерениях, есть фотографии. Все это убедительно для газеты, но недостаточно для суда. Кроме того, суд может затянуться на годы. А бомба нужна сейчас.