Победит лишь один
Шрифт:
Кэролайн была невыносима. Он едва осознавал то, что у них есть сын, ребенок, которого она все это время скрывала от него, а она что-то бормотала о своих супермаркетах.
Кэролайн скрестила на груди руки и отвернулась. Каким милым был ее профиль. Неожиданная волна нежности разозлила Романа еще сильнее. В его жизни нет места для нежности, лишь для отвращения.
– Ты знала, где я был последние два года, когда я основал «Хазаров индастриз». Почему ты не сказала мне о ребенке?
Кэролайн посмотрела на него полными слез глазами.
– Как я должна была
Роману не хотелось сочувствовать ей.
– По крайней мере, теперь я понимаю, почему ты солгала насчет адреса.
– Я собиралась сказать тебе. Я не знала, как и когда, но собиралась. Конечно, сейчас ты мне не поверишь.
– На твоем месте я сказал бы то же самое, но это не делает слова правдой.
Позади послышался шум. Роман повернулся и увидел Райана, прижавшегося к стеклу и смотрящего на маму. Роман почувствовал, как что-то словно ударило его под дых. Как он мог прежде не замечать сходства? Теперь, узнав все, он видел, что ребенок – Хазаров. У него те же глаза, тот же нос.
Но в нем были и черты Кэролайн. Роман тут же это отметил: узкий подбородок, скулы, светлые волосы. Как же он мог столько раз смотреть на фотографию и не видеть ничего, кроме Кэролайн?
Его плоть и кровь, а он даже не почувствовал этого. И что он за человек после этого?
Райан посмотрел на него широко распахнутыми от страха глазами, и Роман вздрогнул. У него есть сын, который боится своего отца. Так больно Роману никогда не было.
– Почему он всего боится?
Кэролайн повернулась к Роману улыбаясь, и тот понял, что она делает это ради сына.
– Он слишком застенчивый. Такова его натура.
Роман закрыл глаза и сделал глубокий вдох:
– Ты хоть представляешь, насколько это больно?
Кэролайн кивнула:
– Я знаю. Прости меня.
Роман выругался самими грязными словами, которые ни один русский не произнес бы без содрогания. Его мать, будь она жива, вымыла бы ему язык с мылом.
– «Прости» ни черта не изменит!
– Нет, – с трудом выдавила Кэролайн.
– Этому нет оправдания. – Его слова били, словно кнут. Внутри Романа все кипело: боль, гнев, страх – все смешалось и разъедало его изнутри. – Нет прощения.
Кэролайн хлюпнула, и это взбесило его. Он ненавидел ее.
Позади Романа открылась дверь, и к ним подбежал Райан, тут же прижавшись к матери.
Она погладила его все еще мокрые волосы:
– Все хорошо, малыш. Все хорошо.
Роман стоял рядом, лишний в этой семейной сцене. Кэролайн опустилась на колени и крепко обняла мальчика, пока он не начал вырываться.
– Ты уже готов к пицце? – радостно спросила она.
Райан кивнул.
– Тогда идем. Почему бы нам не позвать мистера Хазарова? Хочешь?
Райан зарылся в мамино плечо и ничего не сказал. Сила этого отказа почти уничтожила Романа.
– Мне надо работать. Идите без меня, – прохрипел он.
Кэролайн выглядела неуверенной. Нет, она была жалкой, и этого Роман не мог вынести. Он
Снаружи события шли своим чередом, но его мир перевернулся. Навсегда. Теперь ему надо было решить, что с этим делать.
– Мы уезжаем.
Кэролайн взглянула на Романа, оторвавшись от отчетов, лежавших перед ней. Райан и Блейк играли в какую-то игру. Они сходили поесть пиццу, но через несколько минут фотографы, бродившие вокруг ресторана, узнали Кэролайн и, ввалившись внутрь, закидали ее вопросами об их отношениях с Романом.
Райан начал плакать, и Кэролайн разозлилась. Водитель Романа вмешался раньше, чем она могла сказать какую-нибудь глупость. Они взяли пиццу с собой, быстро сели в лимузин и вернулись в отель.
Краем глаза Кэролайн заметила, что Блейк смотрит на них, но решила не отвлекаться от Романа. По его лицу нельзя было определить, о чем он думает. Как и прежде, все эмоции скрывались под холодной маской сдержанности.
– Когда? – спросила она.
– Через два часа.
Кэролайн стало больно оттого, каким замкнутым и отстраненным казался сейчас Роман. Период искренности между ними длился недолго. Ей даже какое-то время казалось, что они смогут стать ближе. Смешно.
Роман никогда не разговаривал с ней, как тогда в машине или по дороге в Лос-Анджелес. Никогда не рассказывал ей о своих родителях и детстве.
Хотя Кэролайн никогда и не спрашивала. Она была молода, эгоистична, озабочена лишь своими чувствами. Ее переполняла любовь к Роману, она так жаждала его внимания, что ей было некогда задавать ему вопросы. Ей казалось, что перед ними целая вечность. Тогда Кэролайн хотелось знать лишь одно: насколько сильно он хочет ее и боготворит ее тело. Все время, проведенное с ним, она думала лишь о себе и о том, как удержать Романа.
Какой наивной она была.
– Это необходимо? Для Райана уже слишком поздно. Через час ему надо ложиться спать.
Взгляд Романа мог бы заморозить даже Ниагарский водопад.
– Мы летим на частном самолете. Он сможет поспать.
Кэролайн хотелось возразить, но она переборола себя. В сложившейся ситуации режим совсем не стоил спора. Это было вовсе не в ее интересах.
– Куда мы летим?
Ей нужно было на чем-то сосредоточиться, приготовиться к чему-то, иначе она сойдет с ума, обдумывая их отношения с Романом.
– Уж точно не в магазины.
– Я думала, именно ради них ты нас сюда привез. – Кэролайн начала всерьез волноваться.
– Это было прежде. – Роман взглянул на нее. – Мне кажется, кое-что изменилось, не так ли, Кэролайн?
– Но мне по-прежнему надо побывать в наших точках. У меня есть обязательства.
– У тебя нет шансов, понимаешь? Ты не выплатишь долг, Кэролайн.
– У нас все еще чуть больше недели. Я не сдамся только из-за того, что ты мне так говоришь.
– Ты можешь работать из любой точки мира. У тебя есть компьютер, телефон, видеосвязь. Предлагаю воспользоваться ими, потому что в Нью-Йорк мы сейчас не летим.