Победит лишь один
Шрифт:
– Жаль, что я не знала.
– Ничего бы не изменилось. К тому же за ней ухаживали в больнице.
Кэролайн сжала его руку:
– Мне так жаль. Я понимаю, что значит потерять любимого человека. В такой ситуации мы не можем ничего изменить, и это самое страшное.
Роман поправил ее волосы, падавшие на лицо, и Кэролайн вздрогнула от ощущений, нахлынувших от такого простого жеста.
– Смерть Джона сильно повлияла на тебя.
– Он был моим лучшим другом. – Кэролайн набрала воздуха, решившись продолжать дальше. – Он был хорошим
Роман долго молчал.
– Я рад. Раз уж меня не было рядом, – наконец сказал он.
– Я должна была найти способ сказать тебе, когда узнала, где ты.
– Я начинаю думать, что не все так просто, как кажется. Мы оба совершили ошибки.
– Да? – Кэролайн затаила дыхание.
– Да. Я слишком легко поверил тебе, когда ты сказала, что не любишь меня. Я должен был бороться.
– Это бы ничего не изменило. – Кэролайн с трудом выговаривала слова. – Мне бы пришлось выйти замуж за Джона ради компании. Я не могла позволить людям страдать, когда в моих силах было предотвратить это. Я не могла уничтожить свое наследство.
Роман взял Кэролайн за руку:
– Поэтому сейчас ты борешься и не хочешь сдаваться.
– Это наследство и Райана тоже. Я не позволю компании развалиться.
– Он и мой сын. Он унаследует все, что я создал. Если «Салливан» перейдет ко мне, в конце концов она достанется Райану.
– Я думала, ты хочешь разрушить фирму.
Роман пожал плечами:
– Я деловой человек, солнышко. Я сделаю то, что хорошо для компании и для меня.
Кэролайн вдруг ощутила и благодарность, облегчение и любовь. Она-то думала, что Роман пойдет на все, лишь бы отомстить ей. Она привыкла, что ее жизнь начинает рушиться сразу же, как только что-то налаживается.
Но, может, он не будет поступать в угоду мести. Может, они смогут построить что-нибудь на развалинах прошлого. Может, в этот раз все будет так, как мечтает Кэролайн.
– С «Салливан» бы такого не произошло. Но мы не знали… – Она замолчала. Они держали болезнь отца в тайне ото всех, желая избежать скандальных новостей.
– Не знали чего, Кэролайн?
– Что у отца началась болезнь Альцгеймера. Он перестал осознавать, что делает, и стал легкой добычей для тех, кто хотел нажиться на его ошибках.
– С трудом в это верю. – Роман выглядел ошеломленным. – Твой отец всегда был живее, чем сама жизнь. Всего лишь пять лет назад…
– Это так. Он почти ничего не помнит. Он не узнает меня, Райана.
– Солнышко мое, мне жаль.
Кэролайн резко отвернулась, стараясь сдержать слезы, которые все никак не заканчивались. Жизнь стала совсем иной, чем пять лет или два года назад.
Даже год назад все было по-другому.
Кэролайн ощущала себя все более одинокой и устала от этого. Устала притворяться, что все отлично, что она сильная, хотя внутри она рыдала и стискивала зубы от несправедливости происходящего.
– Кэролайн, тебе не надо быть сильной все время.
– Я ничего не могу
Роман выругался и прижал ее к себе.
Кэролайн приникла к его теплому и сильному телу. Именно здесь она хотела быть, хотела быть всегда. В руках этого мужчины, в его жизни. Роман что-то шептал ей по-русски. Она ничего не понимала, но слова казались ей очень красивыми.
Вдруг он наклонил голову и поцеловал ее в губы. Это был жаркий, чувственный поцелуй, пронзивший Кэролайн, словно молния. Все ее тело загорелось от желания.
Роман жадно вбирал все, что давала ему Кэролайн. Они опустились на влажный песок. Небо уже полиловело, и на нем появились звезды. Роман придавил Кэролайн своим телом, вжимая ее в песок.
Когда набежала очередная волна, Кэролайн охнула от неожиданности. Вода была теплой, и вечерний ветер остужал кожу. Ее соски тут же напряглись и уперлись в тонкую ткань платья. Когда она вздрогнула, Роман приподнялся и вопросительно посмотрел на нее.
Что бы он ни хотел спросить, все забылось. Его взгляд скользил по телу Кэролайн. Мокрое платье очерчивало каждый изгиб, каждую выпуклость и ложбинку. Взгляд остановился на груди. Роман быстро расстегнул ее платье и прижался теплыми губами к груди.
Кэролайн изогнулась, вздыхая от сладостных ощущений. Как ей этого хотелось, как она скучала по поцелуям. Ей удалось насладиться страстью в Лос-Анджелесе, но та ночь была слишком короткой.
Теперь же она вела себя как безумная: извивалась, стонала, прижималась к Роману. Лишь бы он не передумал. Лишь бы ничего не разрушило их притяжения.
Она приподняла бедра навстречу Роману, чувствуя, как он в ответ напрягся.
– Я хочу тебя, – едва прошептала она, и Роман скользнул языком по ее чувствительному соску. – Пожалуйста, Роман.
Он поднял голову, и они смотрели друг на друга несколько мгновений; потом он наклонился и со стоном поцеловал ее. Кэролайн обвила Романа руками, прижимаясь к нему всем телом в страхе, что тот передумает.
Роман скользнул рукой вниз по ее бедру и расстегнул платье до конца, распахнув его и обнажив Кэролайн перед его жадным взором.
– Кэролайн… – сипло произнес он. – Как же я хочу тебя.
От желания в его голосе сердце Кэролайн застучало еще быстрее. Притяжение между ними – неизбежное, неустанное, бесконечное – существовало несмотря ни на что.
Кэролайн потянулась, чтобы снять с Романа футболку.
– Возьми меня, я твоя, – прошептала она.
Почти рыча, Роман стащил с себя футболку. Еще мгновение, и он освободился от шортов и разделался с трусиками Кэролайн. Приподняв ее бедра, он вошел в нее одним сильным движением.
Это было сумасшедшее, великолепное единение. Они поднимались и опускались, словно волны, пока их тела сливались друг с другом. Кэролайн вскоре достигла пика, и Роман последовал за ней: он замер на мгновение, и его хриплый крик эхом отразился в шуме волн.