Победитель, или В плену любви
Шрифт:
— Нет! — закричал потрясенно молодой рыцарь. — Арнауд, ради Бога, не надо! — И, ударив пятками, погнал Самсона к месту схватки.
Но было поздно. Ле Буше рубанул во всю мощь, и Арнауд, даже не пытаясь парировать или подставить щит, принял удар на грудь. Медленно, будто само время замерло, рыцарь выпал из седла, тяжко грохнулся на землю, дернулся и затих. Конь, рыскнув из стороны в сторону, возвратился к поверженному хозяину и заржал, прядая ушами.
Александр спрыгнул с коня и бросился к Арнауду.
Накидка-сюркот была рассечена; несколько звеньев
Поспешно, хотя и осторожно, Александр начал отстегивать и стаскивать шлем Арнауда. Харви, позволив недобитому Фитцхэмлину ускакать прочь, спешился и опустился на колени около Арнауда.
— Христе Господи, несчастный дурень, — простонал он над распростертым телом друга. Потом сорвал шлем и негодующе прорычал ле Буше, который все еще сидел на коне в нескольких шагах, с мечом, как застывшим в руке: — Проклятое отродье, вы же его убили!
Огромный кулак ле Буше стиснул поводья.
— Я все делал по правилам, — отпарировал он резко. — Любой боец с его опытом запросто закрылся бы щитом, а он подставился. Да он смерти искал.
— Можно было отступить! — блеснул глазами Харви.
— Я спешил. И откуда мне было знать, что это не уловка?
— Ясно видно, что нет!
— Теперь — ясно, — сказал ле Буше с оттенком сарказма и так натянул узду, что конь захрипел и выкатил глаза. — Де Серизэ не следовало соваться на ристалище. Все знают, что он конченый пьяница. И перестаньте скулить, Монруа. Вы же знаете, как мы все здесь рискуем…
И он поехал прочь, на мгновение задержавшись только, чтобы подхватить узду жеребца Арнауда — теперь своей собственности в соответствии с правилами проведения турниров.
Запустив пятерню в пропитанные потом волосы, Харви длинно и зло выругался.
Лицо Арнауда посерело, дыхание становилось все чаще и мельче. Александр чуть приподнял его, взглянул, нет ли крови на спине, и спросил с надеждой:
— Но ведь открытых ран нет…
— Нет, — мрачно кивнул Харви. — Зато сколько внутренних повреждений. Принял на грудь удар меча ле Буше во всю силу, и затем тяжкое падение… Боюсь, что… — Он замолчал и только головой покачал, не в силах сказать, что перед ними — умирающий.
— Нужны носилки, чтобы перенести его в шатер, — сказал Александр, — и надо разыскать Манди.
Харви молча кивнул, и молодой человек поспешно умчался.
Веки Арнауда дрогнули, приоткрылись, и рыцарь попытался привстать.
Харви положил руку ему на плечо и попросил, почти скомандовал:
— Лежи, не дергайся. И так все тело перебито.
Арнауд опустил веки; две тяжелых слезы прокатились по щекам, оставляя следы, как от удара плетью.
— Даже легкой смерти не сподобился, — простонал он. — Думал, хоть ле Буше подарит мне быструю смерть.
— От ле Буше даже такого милосердия не дождешься, — буркнул Харви, а затем грохнул кулачищем по земле: — Господи, да неужели вы были в таком отчаянии, что смерти искали?
— Сами
Как бы ни сжимали сердце скорбь и жалость к другу, Харви все-таки подумал, что ни одна женщина не способна вселить такие чувства в его собственное сердце. Едва ли он станет искать смерти в надежде воссоединиться с любимой в загробном царстве.
— Конечно, встретитесь, — пробормотал он.
— Не считайте это помрачением ума, — сказал Арнауд, и слабая улыбка тронула перепачканные кровью губы. — Помрачение настало, когда я впервые увидел Клеменс во дворце ее отца, и все на свете перестало для меня существовать… Теперь это уходит… — Арнауд захлебнулся кровью, глаза стали стекленеть.
Харви потряс за плечо умирающего.
— Арнауд, погоди, не сдавайся. Клеменс подождет, хотя я понимаю, что прочее для вас не имеет значения. Но как же с вашей дочерью? Как же Манди? Ей же нужен защитник в этом мире!
— Назначаю вас ее опекуном, — твердо сказал Арнауд после продолжительного размышления. — Вы порядочны и честны, и знаю, что вы постараетесь найти ей хорошего мужа.
— Что, среди этого сброда? — недоверчиво переспросил Харви.
— Я доверяю вам… Вы не можете не исполнить волю умирающего…
— Чтоб я сдох! — воскликнул Харви, и Арнауд послал ему усталую улыбку.
Под глазами его залегли свинцовые тени, а дыхание стало прерывистым.
Вокруг них, привлеченная ужасом и обаянием смерти, собралась толпа. Сквозь нее протолкался брат Руссо. На этот раз он был почти трезв и дышал так, что срывал бы кору с деревьев. Подбежав, он опустился на колени, забубнил по латыни и начертал, сунув пальцы в бокал с вином, крест на липком лбу Арнауда.
— Vade in расе, — начал он. — In nomini patris, et filius, et spiritus sancti…
— Папа! Папочка! — кричала Манди, пробиваясь сквозь толпу на поле. Александр следовал за ней по пятам.
Последний вздох с клекотом вырвался из горла Арнауда. И когда Манди упала и прижалась к телу рыцаря, он уже был мертв.
Какое-то время Манди не понимала, что он умер, — ведь тело было еще теплым и податливым, и кроме струйки крови, вытекшей из уголка рта, ничто не указывало на ранения.
— Папа, — повторяла Манди, припав к его утихшей груди. — Папочка, я здесь, очнись!
Но он никак не реагировал на ее мольбы, а полоска крови на серой коже быстро подсыхала.
Манди попыталась поднять его руку — она поддалась, но когда девушка отпустила, то рука так и замерла, чуть согнутой.
Манди несколько раз сильно встряхнула головой — нет-нет, не может быть, это ошибка, он вовсе не мертв… Но за свою короткую жизнь Манди пришлось повидать уже немало смертей, чтобы из глубины души поднялось отчетливое понимание: отец умер, оставив ее одну-одинешеньку.
Харви мягко коснулся ее руки.