Победитель, или В плену любви
Шрифт:
— Мой отец служил у лорда Бертрана. Когда он был убит, мы должны были уйти.
— И теперь у вас нет мужчины, необходимого любой девушке?
Манди смотрела вниз на свои руки, чтобы избежать практичного, пристального взгляда.
— Мой отец умер весной, — сказала она, — моя мать — годом раньше, и у меня нет опекунов теперь.
Несмотря на все старания сдержаться, ее подбородок дрожал.
Лицо женщины по-матерински смягчилось.
— Я правда огорчена слышать о ваших потерях, — сказала она. — Для женщины быть одной всегда трудно, но вы не могли бы сделать ничего лучше, как разыскать леди
Манди слушала это в тишине. Ее собственное очищение опаздывало почти на десять дней. Она пыталась отгонять ужасающее подозрение, что она могла быть беременной, но с каждым днем, который проходил без признака крови, это становилось все более вероятным. Теперь слова женщины встревожили ее. Не было никакой свадьбы для нее, она убежала от предложения и все еще не была уверена, что поступила правильно.
— В прошлый базарный день мы услышали, что лорд Амон получил удар копья в плечо во время кампании с королем Ричардом, — продолжала женщина, так как Манди молчала. — Это удержит его дома достаточно долго, чтобы родить другого ребенка, правда?
Малышка зашумела, просясь на свободное материнское колено. Женщина подняла ее и обняла.
— Уже почти приехали, любимая, — успокоила она и посмотрела над взлохмаченной темной головкой на Манди. — Что и говорить, хотела бы я посмотреть, как леди Элайн обходится без своих слуг. Особенно если обзаведется такой оравой, как мой выводок. — Она оглядела нежным взглядом своих детей.
Манди возразила:
— Леди Элайн более находчивая, чем вы думаете. Она не стала обзаводиться детьми при своих первых мужьях, не так ли, подождала, пока не вступила в брак с человеком, которого она выбрала?
— Я допускаю, что она знала, что делает, — неохотно ответила спутница и затем кивнула на небольшой узелок Манди. — Так что вы — швея, да?
Их разговор перешел на предмет шитья, и Манди подарила женщине медную иглу и моток алой ленты. Женщина засветилась удовольствием и горячо пожелала Манди всего хорошего, когда они расстались на рынке.
— Вы следите за собой сами теперь, девушка, — сказала она, тепло пожимая руку Манди. — Боюсь даже представить себе, что моя дочь окажется в мире одна. — Она крепко прижимала младшенькую к своей юбке, пока говорила.
Манди улыбнулась и поблагодарила ее, тронутая материнской заботой, и в то же самое время с особой остротой ощутила, как в ее собственной жизни не хватает тех, кто бы так переживал о ее судьбе.
Слезы затуманили глаза; она оставила семейство, суетящееся вокруг повозки, пока они разгружали свои припасы, и пошла в сторону замка.
— Мальчик. — Элайн улыбнулась довольно, гладя на своего спеленутого младенца, дремлющего в колыбели. — Но, конечно, Амон и я знали, что будет именно мальчик.
Манди глядела пристально на младенца, на его пушок рыже-белокурых волос и мелкие черты. Внезапно созерцание было нарушено
— Он такой красивый, — услышала она свой голос.
Элайн посмотрела на нее искоса и слегка нахмурила вздернутые брови, но не сделала никакого комментария.
— Мы назвали его Жиль, в честь святого его дня рождения. Король Ричард должен быть его крестным отцом. Амон такой гордый, что едва может просунуть свою голову через тунику — так сильно она распухла.
Шутка вызвала не более чем легкое растяжение губ Манди. Она прижимала свои руки плотно к животу и молилась молча про себя, чтобы сегодня вечером начались месячные. Затем, зная, что Элайн смотрит на нее внимательно, она сделала над собой усилие, чтобы оторвать свой взгляд от младенца и попытаться улыбнуться пошире.
— Представляете себе, с раной, которую мой муж получил в плечо, он счастлив, что вообще сохранил голову, — добавила Элайн. — Он боролся с лихорадкой, когда добрался до дома, и я боялась, что могу потерять его, но, слава Богу, он вполне окреп и теперь стал капризным больным.
Она говорила легко, но смотрела пристально, оставаясь тревожно практичной.
— Пойдем. — Она взяла руку Манди и направилась прочь от колыбели в предпокой. — Вы поспите здесь, как другие девушки до вас. Можете использовать этот сундук для своих вещей.
Манди поблагодарила ее неуверенным голосом. Совсем бледная, она едва держалась на ногах.
Элайн махнула рукой успокаивающе.
— Времени у нас достаточно для всего. Глядя на вас, я сомневаюсь, что вы способны хотя бы заправить иглу: Ложитесь и спите. Сигнал к обеду не прозвучит, по крайней мере, еще час, и я не в таком отчаянном положении, чтобы требовать от вас начинать шить прямо сейчас.
— Со мной все в порядке. — Манди вздернула подбородок.
— Деточка, да вы просто шатаетесь, под глазами темные круги; такое впечатление, будто вас избивали, — возразила Элайн и направила ее в сторону пустой кровати. — Ложись и спи.
Она забрала у Манди узелок и сама положила его в сундук, затем подтолкнула девушку на кровать и сняла с нее туфли, цокая языком при виде растертых подошв.
— Спать, — скомандовала она. — Перестань сопротивляться и закрывай глаза.
Слова Элайн будто дали некое необходимое разрешение. Манди расслабилась, и хотя сначала веки трепетали и с принуждением закрывались, скоро сбросили напряжение: она впадала в непробудный сон.
Госпожа укрыла ее шерстяным покрывалом, предупредила женщин, чтобы не крутились около нее, и ушла разговаривать с мужем.
Амон де Ругон сидел в спальне в кресле под светильником на стене. Сюда он часто удалялся, утомленный дневной суматохой в большом зале.
Его рука была подвязана на ремне, чтобы он не мог шевелить поврежденным плечом, а нос уткнулся в книгу, которую принц Иоанн дал ему, — «История Британского королевства, изложенная Джеффри Монмаутом».
Элайн была слишком беспокойная, слишком полна живой энергии, чтобы погружаться в исторические изыскания, но она понимала их ценность для своего мужа в такие тихие моменты жизни быть в некоторой степени ученым. И ценила подарок, книгу, украшенную сусальным золотом, как залог или доказательство признания заслуг Амона правящей Анжуйской династией.