Победитель остается один
Шрифт:
Они начинают выбор профессии: идут в политики (поначалу неизменно руководствуясь желанием помочь своей общности), в социальные активисты (те свято веруют, что преступность порождается классовыми различиями), в художники (а эти не сомневаются, что все пропало и надо начинать с нуля) и… – в полицейские.
Инспектор Савуа был совершенно уверен в том, что может быть очень полезен обществу. Прочитав множество детективов, он воображал, что если злодеев посадить за решетку, всем добрым людям непременно найдется место под солнцем. Он с энтузиазмом постигал премудрость полицейской науки, получал высокие баллы на экзаменах по теоретическим дисциплинам, развивал силу и выносливость,
Прослужив в полиции год, он стал считать, что досконально изучил специфику своего ремесла. Его товарищи жаловались на низкое жалованье, на прорехи в законодательстве и некомпетентность судей, на существующее в обществе предубеждение к слугам закона и блюстителям правопорядка. С течением времени все оставалось неизменным, пребывало в прежнем виде, а прибывало только одно.
Бумаги.
Бесконечные протоколы, докладные, отношения, расписанные до мельчайших подробностей обстоятельства того, где, как, почему имело место такое-то происшествие. Такие пустяки, как мусор, выброшенный не туда, требовали досконального расследования (благо злоумышленник всегда оставляет следы – конверты или авиабилеты), тщательно начерченного плана местности, установления личности виновного, отправления повестки (а затем – и другой, составленной уже в более суровом стиле), передачи дела в суд (если нарушитель считал все это полной ерундой и пустой тратой времени), рассмотрения кассации и проч. Могло пройти года два до тех пор, пока дело окончательно не закрывали – без малейших последствий для обеих сторон.
Насильственные преступления встречались редко, очень редко. Статистические выкладки свидетельствовали, что львиную долю происшествий в Каннах составляли драки богатых мальчиков в дорогих ночных клубах, ограбления квартир, где хозяева жили только летом, аварии на дорогах, работа без разрешения и супружеские ссоры. Конечно, Савуа должен был бы радоваться этому – Лазурный Берег даже в те месяцы, когда сюда наезжали тысячи иностранцев, чтобы поваляться на пляже или купить-продать фильм, оставался во взбаламученном мире островком благоденствия и покоя. В прошлом году инспектор занимался расследованием четырех самоубийств (каждое из которых означало шесть-семь килограммов бумаг – а ведь все эти листки надо заполнить, отпечатать, подписать, подшить) и только два случая нападений со смертельным исходом.
И вот за несколько часов перекрыта годовая статистика. Что же такое случилось?
Телохранителей пострадавшего допросить не успели – они исчезли, и Савуа про себя отметил: полицейским, первыми появившимся на месте преступления, надо будет объявить выговор в приказе. Они ведь, как ни крути, упустили единственных настоящих свидетелей происшествия – единственных, потому что женщина, сидящая сейчас в приемной, абсолютно ничего не знает. Уже на второй минуте стало ясно: она находилась довольно далеко от жертвы и добивается только одного – воспользоваться ситуацией и хотя бы сейчас приблизиться (уже в фигуральном смысле) к знаменитому продюсеру.
И Савуа, следовательно, остается только читать бумаги.
Он сидит в холле госпиталя, положив перед собой два доклада.
Один, состоящий всего из двух листков, заполненных тягомотными техническими подробностями, написан дежурным врачом. В них анализируется состояние пациента, находящегося сейчас в блоке интенсивной терапии: получается, что ему неизвестным путем ввели в левую поясничную область тела неустановленное отравляющее вещество, которое сейчас пытаются идентифицировать в лаборатории. По номенклатуре
Другой доклад – гораздо более пространный – исходил из организации под названием Европол, чьи сотрудники не спускали глаз с Джавица Уайлда с той минуты, как тот ступил на землю Франции. Они постоянно сменяли друг друга, а в самый момент убийства наблюдение вел чернокожий агент из Гваделупы, внешне очень похожий на уроженца Ямайки.
«Тем не менее он ничего подозрительного не заметил. Вернее сказать, в ту минуту, когда произошло убийство, Джавица заслонил от него какой-то человек со стаканом сока в руке».
Хотя человек, ставший жертвой, никогда не привлекался к уголовной ответственности и был известен в кинематографических кругах как один из самых крупных дистрибьютеров, эта его деятельность была лишь ширмой для другой, несравненно более прибыльной. По сведениям Европола, пять лет назад Джавиц Уайлд, в ту пору – второразрядный продюсер, вступил в контакт с наркокартелем, поставлявшим на территорию США кокаин и начавшим таким образом отмывание денег…»
– Это уже интересно, – пробормотал Савуа.
В первый раз ему нравится то, что он читает. Кажется, ему в руки попало по-настоящему важное дело, а не какая-то мелочевка вроде квартирных краж или супружеских ссор. Это вам не два среднестатистических убийства в год.
Савуа известен механизм того, о чем говорится в этом докладе. Наркодилеры получают огромные деньги, но не могут указать их источник, а следовательно, не могут и открыть счет в банке, купить квартиру, автомобиль, драгоценности, инвестировать средства в какой-нибудь проект, перевести из страны в страну, ибо надзирающие государственные органы непременно заинтересуются и спросят: «А как тебе удалось разбогатеть? Откуда все взялось?»
И вот, чтобы преодолеть это препятствие, используется так называемое «отмывание денег». То есть превращение криминальных барышей в респектабельные финансовые активы, которые становятся частью экономической системы и приносят новые прибыли. Говорят, будто термин этот придумал Аль Капоне, в эпоху «сухого закона» купивший в Чикаго сеть прачечных «Sanitary Cleaning Shops» и с помощью нее, державший на банковских счетах деньги, вырученные от нелегальной торговли спиртным. На вопрос, откуда это у него столько денег, он всегда мог ответить: «Люди стали сдавать в стирку больше белья. Я очень рад, что вложился именно в эту отрасль».
– Да, он все сделал правильно. Вот только позабыл заплатить налог с оборота, – вслух размышляет Савуа.
«Отмывание денег» применяется не только в наркоторговле – им пользуются и террористы, которым надо профинансировать операции в той или иной части света, и политики, получившие взятку или, как стали в последние годы говорить – «откат» за то, что приняли и одобрили несуразно раздутые сметы, и компании, которым надо спрятать от мелких акционеров свои доходы, и отдельные личности, считающие фискальную систему вздорным и вредным измышлением. В прежние времена достаточно было открыть номерной счет в каком-нибудь «налоговом раю», однако недавно правительства многих стран приняли совместные меры, заключили многосторонние договоры – так что механизм пришлось адаптировать к изменившимся условиям.