Победитель
Шрифт:
…Голубков, Симонов и Шукуров, спрыгнув с брони БТРа, не стали прятаться ни в кювет, ни за подбитую машину, а безоглядно кинулись вперед. Голубков бежал изо всех сил, автоматически пригибаясь и отвлеченно замечая, что земля под ногами буквально кипит от ударов пуль.
Оказалось, они не первыми добрались до парапета. Какой-то боец, уже залегший за ним, стрелял из автомата в сторону дворца. Голубков, Симонов, Шукуров и еще несколько человек попадали за укрытие в нескольких метрах от него.
БТРы стояли в линию, задрав
Голубков начал стрелять, но тут по каске и плечам застучал обрушившийся откуда-то ворох земли и камней, и он уткнулся лицом в землю. Потом приподнял голову, стал отплевываться.
– “Шилки” херачат, елки-палки! – крикнул Симонов. – Главное, связи с ними нет! Один БТР с мостика упал и перевернулся. И весь эфир своими воплями забил…
Голубков приподнялся, оборачиваясь.
– Лестницы, бляха-муха! Лестницы вперед!
Четверо вскочили, следом Голубков. Метнулись, волоча две лестницы, под укрытие горы.
Голубков смотрел вверх, на мотавшийся в черном небе конец лестницы. Все, ткнулся в склон!
– Пошли! Пошли!
Закинул автомат за спину и схватился за перекладину…
* * *
Колонна миновала почти половину серпантина, и уже начинало казаться, что невредимой пройдет его до конца.
Первая БМП с ходу протаранила горящий на дороге автобус, сбросила на обочину, подняв целый фейерверк багровых искр.
Дворец был почему-то по-прежнему освещен, прожектора метались и мигали, все кругом светилось сполохами и вспышками.
Головная машина колонны вылетела на площадку перед дворцом в его восточной торцевой части. Резко встала. Раскрылись задние двери. Десантировавшись, бойцы залегали под градом пуль и обломков стен. Один попытался найти укрытие получше – привстал, получил пулю в плечо, упал, кое-как пополз куда-то в сторону.
Вторая машина объехала головную и рванула дальше.
Вдруг водитель резко затормозил. Всех качнуло вперед.
– Что встал? – крикнул Ромашов сержанту.
Тот обернулся. Глаза у него были круглыми, как солдатские пуговицы.
– Не вижу, куда ехать! – хрипло сказал он.
Сержант поднял командирский люк и начал вставать.
– Сидеть! – рявкнул майор.
Однако сержант примерно на одну шестнадцатую долю секунды успел-таки высунуться из люка. Раздался краткий, но пронзительный взвизг, и он без половины головы, с оторванным “ухом” шлемофона плюхнулся на свое место. Кровавое месиво заливало шею и плечи.
– Вперед! – яростно приказал Ромашов механику-водителю. – Вперед!
Вздыбившись, БМП сорвалась с места и, вынырнув из-за угла дворца, на полном ходу, бешено ревя, понеслась к парадному входу.
Механик резко затормозил, машина клюнула носом, ударившись броневым листом о землю, и замерла.
Плетнев распахнул
Вдоль фасада то и дело рвались гранаты. На миг оглянувшись, он увидел, как упали двое, но не успел понять, кто именно это был. Оба ползли к укрытию, и это значило, что они были ранены, но еще живы.
Аникин уже лежал за парапетом, стреляя из-за него очередями по окнам. Плетнев плюхнулся рядом, тоже выпустил две короткие очереди.
– Во попали! Где народ-то? – крикнул он.
– А хер его знает, – буркнул Аникин, не отрываясь от приклада. – Видишь, что творится!..
Плетнев снова оглянулся.
Третья БМП остановилась на углу дворца. Зубов и еще какой-то боец вывалились из люка первыми и побежали в сторону парадного подъезда.
В трех шагах перед ними взорвалась граната, их, как тряпичные куклы, расшвыряло в разные стороны.
Плетнев видел, как Зубов поднял голову. Лицо было посечено осколками, залито кровью. Он пытался ползти. Второй боец, перевернувшись на спину, сел и стал пятиться, волоча перебитую ногу.
Большаков, с опущенным на лицо бронещитком, стоял на колене, не прячась от пуль, и короткими очередями, как в тире, бил из автомата по окнам дворца.
Сполохи огня играли на шлеме и триплексе, превращая его фигуру во что-то роботоподобное.
Всюду был огонь и взрывы гранат. Плетнев не понимал, почему они живы! почему живы те люди, что бегут, стреляют и кричат, подбадривая друг друга!..
Чердачное окно все так же плевалось огнем, и очереди тяжелого пулемета ДШК вспарывали асфальт.
Шипя от злости, Плетнев пулю за пулей садил в откос, надеясь достать пулеметчика рикошетом.
– Сволочь! Никак не успокоится!
Аникин отложил автомат и сорвал со спины “муху”.
– Сейчас я ему порцию успокоительного, – бормотал он, выдвигая трубу в боевое положение и прицеливаясь.
Огненный заряд, оставляя за собой дымный след, похожий на змею, устремился к чердачному окну – и достиг, породив взрыв, пламя, обломки кирпичей и оконной рамы. Следом за ними медленно вывалился гвардеец. Пролетев расстояние до земли, он тяжело упал – но тут же поднялся и, как ни в чем не бывало, размеренно пошел на них.
Половины головы у него не было. Плетнев видел, как пули рвут его китель.
Но гвардеец не падал.
Однако, сделав четыре ровных, почти строевых шага, все же рухнул ничком и замер…
– Во дела, – сказал Аникин, бросив на Плетнева взгляд, в котором изумление смешалось с паническим страхом.
В этот момент первая БМП неожиданно взревела, выпуская длинные густые клубы дыма, тронулась и начала разворачиваться на месте. Броня светилась и искрила от ударов осколков. Как только она повернулась носовой частью к дворцу, ее прожектора и фары разлетелись вдребезги и повисли на проводах бесполезными железками.