Победитель
Шрифт:
– Советские дивизии уже на пути сюда. И уже сейчас нас охраняет отдельный батальон Советской Армии!
Аплодисменты не смолкали. К ним добавились крики радости.
Амин поднял бокал, приветствуя всех собравшихся, и отпил из него…
Праздничный обед был в самом разгаре, когда совершенно неожиданно один из гостей встал из-за стола и как-то очень неуверенно, как будто ничего не видя, побрел невесть куда, спотыкаясь о кресла, пока не уткнулся в стену и не сполз по ней на пол.
К нему кинулись лакеи.
Амин
Внезапно ему показалось, что комната наполнилась дымом – предметы потеряли четкость очертаний и стали расплываться. Он поднес руку ко лбу и встряхнул головой, пытаясь утишить неприятный звон в ушах.
Третий гость слепо потянулся к чему-то на столе, валя кувшины и вазы.
Поднялась сумятица. Заполошные крики растерянных людей гулко гуляли под сводами зала.
Амин – его лицо позеленело – оперся локтем о подлокотник кресла и опустил голову на ладонь. Локоть соскользнул с подлокотника. Он едва не повалился на пол. С усилием поднял голову. Хотел что-то сказать, но челюсти свела судорога, а глаза закатились.
К нему подбежал Джандад, взял было за руку, но тут же повернулся и закричал стоявшему у двери испуганному офицеру:
– В Советское посольство! Доставить врачей! Советских врачей! Всех поваров арестовать!
Начало
Они построились куцей шеренгой возле машины. Перед ними стоял полковник Князев. Он был в летной кожаной куртке, на которую сегодня сменил почему-то привычную глазу спецназовскую “песчанку”.
ДВОРЕЦ ТАДЖ-БЕК, 27 ДЕКАБРЯ 1979 г., 18 часов 10 минут
– Повторю главные пункты, – сказал он. – Хоть и сами все отлично знаете. Ликвидация связи в городе должна обеспечить успех всей операции. Осечки быть не может. Взрыватель установлен на пятьдесят минут. Взрыв является сигналом к началу штурма, поэтому за это время вы должны вернуться в расположение.
Князев строго посмотрел на каждого.
– Все ясно?..
За руль сел Раздоров. Пак – на переднее пассажирское сиденье. Плетнев расположился сзади. Рядом с ним лежал рюкзак.
Выехали на проспект Дар-уль-Аман. Справа уже виднелось Советское посольство.
– Надо бы прибавить, – сказал Раздоров, резко переключая передачу.
Он успел капитально разогнаться, когда на улицу из ворот КПП посольства стремительно, под вой сирены, вылетела и повернула налево “Волга”, набитая афганскими офицерами. Следом за “Волгой” мчался РАФик “скорой помощи”.
– Козел! – заорал Раздоров, с визгом тормозя, чтобы избежать аварии.
* * *
Кузнецов сидел рядом с водителем. Вера и Алексеенко – в салоне сзади. Из-под наброшенных
– Ты что?! – крикнул Кузнецов, хватаясь за поручень. – Сдурел?! Мы Амина спасать едем, а не собственные головы сносить!
– Да я же вон за ними! – сквозь зубы, кивнув на идущую впереди “Волгу”, ответил водитель. – Гонят, черти!
– Ну все равно осторожней!.. – Кузнецов взглянул на Веру и с досадой сказал: – Вот черти, правда! Дня рождения не дадут по-человечески отметить!
– Да ладно тебе, – махнул рукой Алексеенко. – Откачаем лидера – и через пару часов продолжим.
* * *
Голова была занята совершенно другим, секунды тикали, напряжение росло, и через минуту все уже забыли об этом незначительном происшествии.
Раздоров проехал перекресток, на котором стоял жандарм-регулировщик, взял к обочине и остановился.
По левую руку располагалось здание узла связи. У ступеней крыльца стоял скучающий часовой.
Через дорогу – здание банка.
А прямо возле правой задней двери машины можно было увидеть пыльную железяку крышки колодца, в котором пролегали главные кабельные линии междугородной и городской связи. Нарушить – весь город онемеет.
Часовой повернулся и расслабленной походкой побрел в обратную сторону.
– Ну, минуты полторы я с ним подружу, – сказал Пак. – Нормально? Вы уж поторопитесь…
– Больше и не надо, – ответил Плетнев.
– Все, пошел.
Он открыл дверцу, неспешно выбрался наружу и, посматривая по сторонам, неспешным шагом прогуливающегося человека направился к часовому.
Остановившись в двух шагах от него, Витя заговорил, показывая рукой куда-то направо.
Плетнев приоткрыл правую дверь.
Отрицательно качая головой, часовой махал в другую сторону.
Железным крюком Плетнев приподнял и медленно и беззвучно сдвинул крышку.
Чтобы бросить в колодец рюкзак, понадобилось совсем мало времени.
Потом плавно вернул крышку на место, и она с едва слышным бряканьем легла в пазы.
Сел на место, прикрыл дверь и перевел дух.
Раздоров нажал на клаксон.
Пак, прощально махнув часовому, побежал к машине.
Часовой недоуменно смотрел ему в спину – должно быть, думал, почему этот узкоглазый оборвал свою болтовню буквально на полуслове.
Пак захлопнул дверцу, а машина уже тронулась – сорвалась с места и уехала.
* * *
Когда Плетнев вернулся в казарму, бойцы пригоняли бронежилеты, получали боезапас, раскладывали рассыпные патроны по нашитым на штаны карманам. Надевали кожаные подшлемники и стальные каски…