Победителей не судят
Шрифт:
Глава 11
— Твою мать!!!
Такого жесточайшего побоища, причем взаимного, адмирал Алексеев не предполагал в своих планах, даже в кошмарных снах не видел. Войти в бой оказалось легко, а вот выйти из него сцепившиеся насмерть противоборствующие эскадры уже просто не могли.
Да и попыток таких не предпринимали!
Японцы потому что почувствовали вкус близкой и желанной победы, которая позволит им снова утвердить свое господство на море. И появится великолепная возможность бить русские подкрепления по мере их прибытия
Русские отчаянно сражались потому, что бросать на погибель своих товарищей не принято. Все ведь православные души, присягу принимали, так чего бежать от неприятеля с позором, который до конца дней не смоешь. Нет уж — лучше до конца драться!
Кроме того,команды всех кораблей, от офицеров до матросов, включая насмерть уставших кочегаров, что сейчас бросали уголь на раскаленные колосники, отчетливо понимали, что в данный час решается главный вопрос войны — кто кого сегодня на морское дно отправит. Да и побеждали они раньше японцев, и уже не чувствовали страха перед противником, а это в любом бою огромное значение имеет. А потому с невиданным ранее упорством продолжали ожесточенно сражаться, не взирая, что вражеских кораблей было больше. Пока больше — все отчетливо видели подходившие броненосцы Матусевича, что открыли стрельбу по броненосным крейсерам Камимуры, взяв их теперь в «два борта» — огромные всплески вставали пенистыми фонтанами — то три, то четыре поочередно.
Последнее обстоятельство объяснялось легко — в кормовой башне «Севастополя» после месяца работ заменили один двенадцатидюймовый ствол, и теперь корабль нес три таких орудия. В носовой башне так и осталось одно орудие, поставить второе можно будет только после войны — требовалось изготовить новую «люльку». Раньше хотели забрать ее у «Сисоя Великого», но так как броненосец отправился на Дальний Восток, то от этого замысла в Адмиралтействе отказались.
— Они что, заговоренные, — пробормотал адмирал, внимательно разглядывая низкобортные силуэты японских крейсеров. Евгений Иванович прекрасно помнил их характеристики — поясная броня в семь дюймов великолепно держит шестидюймовые снаряды, более того — стальными плитами прикрыта большая часть борта, башни, казематы и рубка. А потому стреляли русские корабли исключительно бронебойными снарядами, а они, к сожалению, при попаданиях не дают ярких вспышек.
И о том, что японцам в бою приходится несладко, можно было судить только по значительному ослаблению стрельбы — идущий концевым во вражеской колонне «Ивате» вообще не стрелял из носовой башни, которую заклинило, судя по задранным в небо орудийным стволам. Да и флагманский «Идзумо» выглядел уже порядком «ощипанным» — от одного орудийного восьмидюймового ствола осталось лишь половинка — столь удачного попадания Алексеев не ожидал, и думал, что произошел внутренний взрыв, ведь Фок несколько раз говорил, что шимоза крайне нестабильна и часто приносила японцам вот такие «сюрпризы». Идущая за ним «Асама» давно потеряла боевой задор, и даже раз вывалилась из строя, правда, скоро вернулась.
— Все же им тоже досталось в первой фазе боя, Вильгельм Карлович! Просто мы не видим, значительны ли на них повреждения, да и пожаров практически не было…
Алексеев осекся, разглядывая через бинокль сражение, что шло к западу от главной баталии. И с отчетливой пронзительностью понимал, что «Рюрик» вскоре погибнет. Старый крейсер горел, уже не шел, а еле полз, его добивала «Адзума» и одна из подоспевших «собачек» своими 203 мм орудиями. И хотя пылающий крейсер пыталась прикрыть «Паллада»,
Но самое плохое, так это то, что к месту схватки приблизилось двухтрубный авизо, или «минный крейсер», единственный оставшийся в японском флоте и добрая полудюжина больших миноносцев. Стало понятно, что вскоре последует торпедная атака на обреченный крейсер, как только на нем замолчат тяжелые орудия.
Правда, и Шульц на «Новике» прекрасно понимал суть происходящего — быстроходный русский крейсер с двумя миноносцами немедленно ринулся в схватку, решив помочь «Палладе», и одновременно дезавуировать угрозу вероятной торпедной атаки.
Зато «Рюрик», ожесточенно сражаясь, дал спасительную передышку, те самые важные четверть часа, «Ослябе». На броненосце завели пластырь, и выпрямили крен — теперь он шел на восьми узлах, а обе башни вели огонь по приблизившимся к нему «гарибальдийцам». К тому же броненосец сражался не один — рядом бился «Аскольд» под флагом Эссена, то стреляя по «Ниссину», то отбиваясь от другой настырной «собачки».
Трое против двух — расклад не в нашу пользу, но все же можно было надеяться, что эта пара дотянет до подмоги. Вот только один вопрос мучил Евгения Ивановича — кого послать туда в бой, все корабли эскадру были связаны противником, как говорится «по рукам и ногам».
— Нам бы вывести из строя хоть один неприятельский крейсер, тогда можно будет оказать помощь «Рюрику», — произнес Алексеев, уцепив бороду пальцами, что иногда делал в минуты сильного волнения.
— Лучше оказать немедленную помощь «Ретвизану», — неожиданно твердо произнес Витгефт, упрямо наклонив голову. — Иначе мы рискуем потерять свой лучший броненосец! Хотим мы этого, или не хотим, но Матусевич нужен именно здесь, иначе Того окончательно добьет отряд Николая Илларионовича, а времени у нас нет!
— Вы правы, Вильгельм Карлович, — чуть ли не прорычал адмирал, понимая, что сейчас ему придется принимать страшное решение, обрекая одних русских моряков на смерть, а другим их товарищам даруя жизнь. Но другого выбора не оставалось, тут «или-или». Лучше пожертвовать «Рюриком», что не годился для крейсерских операций в составе ВОК также, как для эскадренного боя сейчас — для первых у него была маленькая скорость, а для второго куцее бронирование и слабая артиллерия.
А вот «Ретвизан» спасать нужно немедленно — броненосец прекрасно показал себя в бою сразу против двух вражеских кораблей, причем один из которых был практически ему равен, а второй превосходил по характеристикам. Но сражается ведь не мертвое железо, набитое механизмами, а люди на нем. И тут команда Шенсновича проявила себя просто великолепно. Но сейчас корабль горел, одна из труб была сбита, а орудия вели редкий огонь — силы и корабля, и его команды были на пределе.
— Матусевичу «отжать» головные крейсера Камимуры и присоединится к отряду Скрыдлова. Он тогда и нам даст передышку, и «Ретвизана» можно будет вывести из боя хоть на немного, — решился Алексеев. Можно было изменить курс эскадры раньше, прикрыть «Рюрик», но тогда бы «Полтава» с «Севастополем» подошли бы позже на полчаса, а за это время многое могло бы изменится в худшую сторону. «Рюрик» быть может, и спасли, но вот «Ретвизан» бы точно потеряли.
— Вы правы, Вильгельм Карлович, другого варианта у нас нет, — негромко произнес Алексеев. — Пусть передадут приказ Елисееву — идти с отрядом к «Рюрику», связать боем вражеские миноносцы!