Победителей не судят
Шрифт:
Крики, мат, ругань донеслись снаружи — газ не парализовал бандитов, не лишил их ни злости, ни решимости расправиться с Касьяниным, но находиться на площадке стало невозможно. Все спустились на этаж ниже, и уже оттуда слышался сдержанный говор — видимо, решали, как быть дальше. Касьянин знал, что его атака не может быть слишком продолжительной. Сейчас бандиты сообразят, что делать, — откроют окна на лестничных пролетах, устроят сквозняк, и минут через десять от газа не останется и следа.
Значит, у него есть минут
Касьянин рванулся из прихожей, остановился в растерянности посреди комнаты. Квартира выходила на обе стороны дома, и на обеих сторонах были балконы. Выйдя на балкон, нависавший над подъездом, Касьянин увидел внизу, в свете фонарей сверкавшую перламутром алую открытую машину. Она стояла прямо под балконом, и Касьянин мог даже плюнуть вниз — плевок опустился бы как раз на роскошные сиденья машины. — Может, все-таки покричать с балкона? — снова предложила Марина — видимо, ничего другого ей в голову не приходило. Касьянин посмотрел на нее, словно не понимая, о чем онатоворит, и вдруг невнятная, но обнадеживающая мысль мелькнула в его сознании.
— Где Степан? — спросил он.
— У себя... А что?
— Степан!
Мальчишка выглянул из своей комнаты.
— Пошли, — и Касьянин первым шагнул к балкону.
— Что ты хочешь делать? — спросила Марина, но он не услышал ее вопроса.
Пропустив впереди себя Степана, Касьянин вышел на балкон и тут же закрыл за собой дверь на шпингалет.
— Значит, так, — сказал он негромко, словно самому себе. — Значит, так...
Значит, так... Сейчас я опущу тебя вниз.
— Что?! — Степан метнулся к двери.
— Слушай... Если они ворвутся, то перестреляют всех... Понял? Яшку я опускал сотни раз. И все было отлично.
— Но я же не Яшка!
— Степан... У нас нет другого выхода. Через десять минут на площадке выветрится газ, и тогда они поднимутся, стрельнут пару раз по замкам и войдут в квартиру. Ничто им не помешает.
— Они хотят тебя убить?
— Да.
— За что?
— Когда-нибудь я расскажу тебе об этом очень подробно. Но не сейчас.
— Почему? — Потому что у меня нет на это времени. Я спущу тебя вниз, ты постучишь в любую дверь, войдешь в любую квартиру и позвонишь в милицию. Ноль-два.
— И что сказать?
— Скажи, что в квартиру рвутся убийцы. Они вооружены, стреляют в дверь, телефонные провода перерезаны.
— И все?
— Сообщи наш адрес... Я спущу тебя за три минуты, а через пять минут ты уже сможешь позвонить.
— А ты... Не уронишь меня?
— Нет!
Вынув из тумбочки капроновый канат, Касьянин обмотал ею сына — обвязал по поясу, протянул над плечами, пропустил канат между ног, чтобы Степан во время спуска не перевернулся вниз головой, конец завязал на поясе. Теперь оставалось только зацепить стальной карабин.
— А тросик
— Этот тросик выдержит не только нас с тобой, но... Он все выдержит.
Касьянин помог сыну перешагнуть через перила и взялся за рукоять блочка.
— Я боюсь, — сказал Степан.
— Я тоже, — Касьянин поцеловал парнишку в щеку. — Ну, Степанушка, ни пуха... Отпускай перила... Видишь, я держу трос, он закреплен... Видишь?
— Вижу, — Степан решился наконец отпустить перила и, тихонько ойкнув, повис над пропастью. Он слегка раскачивался, поскуливал, ухватившись руками за тонкий стальной трос.
Что-то кричала по ту сторону двери Марина, колотила ладошками в стекло, но Касьянин не обращал на нее внимания. У него просто не было времени ответить ей хоть что-нибудь. Увидев, что Степан соскользнул вниз, за перила балкона, Марина прижала ладони к лицу и медленно осела на пол. Касьянин больше всего боялся, что круглое бревно, на которое был намотан трос, вырвется, выскользнет из его рук и, мгновенно раскрутившись, бросит Степана в свободное падение. Но все обошлось.
Ухватив двумя руками рукоятку, Касьянин медленно, оборот за оборотом, отпускал трос и по его натяжению чувствовал, что все идет хорошо, что Степан уже миновал несколько этажей и неуклонно приближается к земле.
У Касьянина не было даже возможности глянуть вниз, убедиться, что со Степаном все в порядке. Бревно, насаженное на стальной штырь квадратного сечения, поскрипывало от непривычной тяжести, но справлялось, справлялось со своей задачей. По количеству оставшегося на бревне троса Касьянин мог судить, где сейчас находится Степан — он наверняка уже миновал третий этаж. Еще десяток оборотов и — коснется ногами травы. Наконец наступил момент, когда трос ослаб.
Значит, Степан должен быть на земле.
Отпустив рукоятку, Касьянин прижался грудью к перилам и посмотрел вниз.
— Степан! — крикнул он. — Степан!
— Все в порядке! — донеслось снизу.
— Молодец!
— Я не могу развязать веревки...
— Не надо их развязывать! Отцепи карабин!
— Понял! Отцепил!
— Беги, Степан!
Увидев, как метнулась вдоль дома маленькая фигурка сына, Касьянин снова намотал трос на барабан и обессиленно опустился на пол балкона.
— О боже, — выдохнул он, — о боже...
Странное состояние охватило Касьян ина. Он уже не ждал милицию, это стало для него как бы и не важно. Придут — хорошо, не придут — тоже не слишком страшно. Главное сделано — Степан в безопасности, и теперь пусть ломятся, пусть стреляют, это уже не имело слишком большого значения.
Вспомнив, как колотилась в стекло Марина, он отодвинул шпингалет в сторону и вошел в комнату. Марина уже пришла в себя и сидела на полу, откинув голову на кресло и уставившись прямо перед собой в голую стену.