Победившие смерть
Шрифт:
— Работаете?
— Собираюсь...
Мария Григорьевна, радуясь встрече старых друзей, пошутила:
— Вот и устроила вам свидание!
— Давно собирался навестить вас, Мария Григорьевна, да время не позволяло, — извиняясь, говорил Ткаченко. — А сегодня был здесь поблизости и вот зашел непрошеным гостем.
— Вы всегда были желанным гостем, Алексей Дмитриевич,— искренне, широко улыбаясь, промолвила Галушко. — А теперь тем более... Работаете по специальности?
— В знакомой отрасли,
Гость положил свои большие узловатые руки на стол, как будто не зпая, куда их девать.
— Хуже такого «равновесия» и не придумаешь! — осторожно вставила Паша.
В разговоре Ткаченко упомянул о типографской продукции — «аусвайсах» и «мельдкартах».
Услышав об этом, Паша так обрадовалась, что боялась выдать себя невольным волнением.
— А для чего все эти бумажки?
— На всякие нужды, — неопределенно ответил Ткаченко и, заметив, что такой ответ не удовлетворил собеседницу, добавил: — Рассылают по всем городам Украины. Это ж документы. Все равно что наши паспорта...
— Ну?
— Вот вам и ну! — в тон произнес инженер.
— За бланками, конечно, присматривают? —. Паша до шепота понизила голос.
— Как говорят — в оба. Но все равно за всем не уследят.
Только Ткаченко ушел, Паша спросила Марию Григорьевну, давно ли она знакома с ним.
— Давно. Душевный человек... А ты, Паша, где с ним раньше встречалась?
— В банке, сразу как приехала в Луцк. — Задумалась. — Вы поняли его намек: «За всем не уследят»? Не помог бы? Удостоверения нам очень пригодятся...
Старые знакомые встретились еще раз. Мария Григорьевна пригласила Ткаченко на чашку чая, а в действительности она с Пашей и Шурой решила «приобщить инженера к полезному делу». В этот вечер уже никто пе испытывал прежней скованности.
Паша встретилась с Ткаченко возле типографии, запит в сквер.
— Алексей Дмитриевич, — начала девушка, заметно волнуясь, и от этого сильнее обычного хмурила широкие черные брови. — Мы просим вашей помощи.
Ткаченко чуть двинул плечами:
— Кто это «мы»? Что за «совет» такой объявился? Девичий?
— Нет, не девичий, Алексей Дмитриевич. И вы можете войти в него, если пожелаете. А раз вы работаете в типографии...
— Что я должен сделать?
— Нам нужны бланки удостоверений. Мы их сами заполним и передадим...
— Если взяться за дело как следует, то получится.
— Я знала, что вы не откажете.
—- Почему?
— Да потому что вижу — вы честный человек.
А дома Паша говорила Марии Григорьевне и Шуре:
— Теперь необходимо быстрее устроиться на работу, чтобы меньше падало на нас подозрений.
— Ты права, Паша. Только при этом «новом порядке»,
— Надо браться за любое дело, — твердо заявила Паша, хотя еще не была уверена в том, что поступает правильно.
* * *
С утра девушки отправились по городу в поисках работы. Заходили в магазины, в учреждения. Но ничего конкретного им не предлагали. В одном месте случайно прослышали, что в военную столовую требуются официантки.
Пойдем?
Пойдем!
...В дверях столовой увидели хозяина. Высокий, с оттопыренными ушами, худой, кости да кожа, хотя совсем еще не старый — лет пятидесяти.
— Вы подруги или сестры? — сняв черные очки, спросил хозяин.
— Подруги.
— Фамилии? — сощурил он левый глаз.
— Моя — Савельева.
— Я — Белокоиенко.
— Что вы умеете делать?
Девушки замялись. Действительно, какую работу они могут выполнять в столовой?
— Вам нужны официантки? Нас это вполне устроит, — покорно произнесла Паша.
— Да-а, — протянул хозяин. — А кто за вас поручится? Здесь столуются очень приличные люди, их должны обслуживать только те, в ком я абсолютно уверен!
Умоляющие глаза девушек не смягчили сердце предпринимателя. Сам он недавно вернулся на эти земли из-за границы, куда бежал в 1939 году. Теперь он мечтает о большом деле и придирчиво относится к тем, кого нанимает.
— Значит, никто не поручится? Тогда в официантка не возьму.
— Простите. До свидания!
— Попробуйте достать поручительства.
— Попробуем.
Хозяин проводил девушек долгим оценивающим взглядом и, словно сожалея об их уходе, крикнул вдогонку:
— В судомойки возьму!
— Спасибо, господин, если достанем рекомендации, обязательно придем, — бросила сгоряча Шура.
Белоконенко устроилась на работу в лагерь военнопленных, а Паше так и пришлось пойти в судомойки.
— Немного поработаю, а там подыщу что-нибудь получше, — решила она и отправилась в столовую.
Идти было стыдно и страшно. Казалось, все встречные провожали ее презрительными взглядами, кивали, — мол, еще одна пошла в услуя{ение к фашистам.
Невольно вспомнились первые мечты юности о будущем. Школа в Ржеве. Суровая снежная зима. На лыжню вышли сверстницы. Все думали об одном — не отстать! Раздалась команда. Со старта Паша ушла пятой. Но за несколько метров до финиша сделала рывок и под шумное одобрение подружек первой пересекла красную ленточку. Кажется, и сейчас еще шумят в ушах аплодисменты...
А однажды, когда сидели в парке и гадали, кем быть, Паша неожиданно для всех заявила:
— Я буду летчицей.
— Летчицей? — хором переспросили подруги.