Победивший платит
Шрифт:
***
Полотнище красно-синего флага над входом в помещения барраярского консульства туго натянуто; лучше так, чем уныло свисать в вечном станционном безветрии. В остальном все неотличимо от какого-нибудь местного банка: у рамок безопасности стоит суровая охрана, которая выдает мне карточку в обмен на отпечаток ладони, за ними зал для приема посетителей с отдельными дверьми, часть из которых помечена "Проход воспрещен. Только для персонала". Только нет симпатичных девушек за стойкой, на их месте дежурит очередной капрал. Он берет мой пропуск и меряет меня тяжелым взглядом, далеким от любого
– Налево, четвертый кабинет. Вас ожидают.
Судя по тону, как минимум с наручниками... Хм. Одергиваю себя: чувство юмора сейчас не слишком уместно.
На знакомом лице сидящего за столом лейтенанта недоумение смешано с нечаянной злой радостью.
– Здравствуйте-здравствуте, Форберг, - констатирует он, - а вы наглый тип, раз осмелились сюда явиться. Что ж, слушаю. Надеюсь, излишне напоминать вам об ответственности за преднамеренную ложь?
"И я рад вас видеть", фыркаю мысленно; предыдущее самовнушение не помогло. Интересно, черный юмор - признак расшалившихся нервов?
– Я узнал о происшедшем в консульстве из новостей, - сухо поясняю.
– Если заснятое журналистами тело в цетагандийской одежде и гриме и есть нападавший, у меня есть основания полагать, что этот цет - фальшивый.
– Та-а-ак, - врастяжку произносит Форсуассон.
– И вы, разумеется, желаете нас убедить, что ваши раскрашенные друзья не имеют к инциденту никакого отношения. Я даже не удивлен. И что, вы знакомы лично со всеми цетами на этой станции, Форберг?
– Это риторический вопрос?
– Я стараюсь подавить раздражение.
– Нет, не со всеми. Но человека, одетого и раскрашенного аналогично показанному в новостях трупу, я близко видел в шарокаре утром того же дня. И по здравому размышлению его, гм, внешность показалась мне неправильной.
– Вы его видели?
– вцепляется в первый же кусок информации лейтенант.
– Рассказывайте подробно, Форберг, не заставляйте из вас слова клещами тянуть. Где именно? В какое время? Это был ваш обычный маршрут или нет? Вы видели этого человека когда-либо раньше?
– Позавчера днем, часов после двух, - припоминаю, задумавшись, - Перегон "Развилка"-"Биоцентр". Мы сели в вагончик одновременно, потом я вышел, а он поехал дальше. В этом районе я бываю от случая к случаю, и раньше этого субъекта не встречал.
Сказать про то, что я принял этого типа за Рау и потому подсел к нему? Все равно ведь придется дальше объяснять про украденную накидку и духи. Объясняю коротко:
– Я принял его за знакомого, в тот момент находящегося на станции, и решил подойти удостовериться.
– Знакомого, - желчно комментирует Форсуассон, постукивая пальцами по столу.
– И тоже цета, разумеется. Как его имя? Вы его разыскивали? С какой целью?
Вопросы сыплются, как горох из дырявого мешка; новый падает мне в руки раньше, чем я успеваю ответить на предыдущий. Поэтому сосредотачиваюсь на действительно важном.
– Зовут известного мне человека Хенн Рау, и наше с ним знакомство не относится к делу.
– Я делаю паузу, глубоко вдыхаю. Спокойно, не надо раздражаться.
–
– Вряд ли ренегат способен судить, что именно полезно Империи, - обрывает меня СБшник.
– Ну, предположим. Вы увидели некоего цета, пошли за ним и обознались. И что из этого?
– Я находился в обществе этого человека длинный перегон и успел хорошо его разглядеть. И заподозрить фальсификацию. А информация, полученная позднее от Рау, эти подозрения укрепила.
Форсуассон смотрит на меня с недоверчивым прищуром, но молчит, и я продолжаю.
– Первое. Гемы, одевая штатское, обычно пользуются мужскими духами, причем не как бог на душу положит, а согласно сложному этикету. Неизвестный же использовал, да еще в избытке, духи, который ни один здравомыслящий цет "не наденет" на люди. Второе - на нем была накидка точно в цветах Рау. Именно такая марка духов и одежда, плюс оружие, пропали у Рау из номера; можете уточнить факт кражи у станционной полиции. Я считаю, что неизвестный маскировался под цета, но не был им, - делаю вывод.
Увлекшись во время достаточно подробного рассказа, я осекаюсь, встретив злой и холодный взгляд. СБшник разглядывает меня, как диковинный и явно бесполезный экспонат, скорее наблюдая за тоном моего голоса, чем прислушиваясь к словам. Жаль.
– Забавно придумано, - оценивает он.
– Ваш цетский дружок Рау покинул станцию, озаботившись прикрыть свое вранье иммунитетом. Зато оставил вас, попытаться пустить нас по ложному следу и выгородить своих расписных приятелей. Попытка жалкая, но авось сработает?
Значит, они уже в курсе про Рау. Не исключено, что копии его допросов в полиции лежат сейчас в столе лейтенанта. Только не знаю, упомянуто ли там и мое имя? Поступил я благоразумно или по-идиотски, сам засветив фамилию Рау перед барраярской СБ?
– Одного не могу понять, Форберг, - подытоживает лейтенант, - вы пытаетесь прощение выторговать, цетские деньги отработать или просто неприятностей себе ищете?
А он даже не собирается меня выслушивать, понимаю я. Что бы я ни сказал, будет принято за доказательство моей злокозненности и желания злодейски обвести вокруг пальца Барраяр. Но почему? Под фуражкой главы местного отделения СБ наверняка должна таиться не одна-единственная извилина. Это что, попытка службиста сорвать на мне дурное настроение после бессонной ночи и висящего мертвым грузом дела... или хитрая разновидность теста на серьезность моих намерений? Попытка разозлить меня и посмотреть, не сдам ли я позиции? Если последнее, то терпение у меня уже кончилось.
– Чушь!
– рявкаю; автоматически выходит командирский тон - поможет это или окончательно испортит дело?
– Все что я пытаюсь - это убедить одного упрямца от...
– нет, "оторвать от мягкого кресла свою ленивую задницу" звучит несколько недипломатично, да и не похож Форсуассон на бездельника, - ... отправиться к себе и перепроверить мое сообщение.
– Когда цетский прихвостень, - усмехается непробиваемый лейтенант, - указывает мне, как я должен исполнять свои обязанности, можно только поражаться его наглости.