Победные трубы Майванда. Историческое повествование

Халфин Нафтула Аронович

— Ну, капитан, как ваши дела? — обратился хозяин кабинета к Каваньяри и рукой пресек намерение того встать для ответа. — Сидите, пожалуйста, у нас здесь дружеская беседа.

— Вы спросили о моих делах, милорд? — брови капитана приподнялись дугой, придавая ему удивленный вид. — Я исполнял обязанности пограничного комиссара в Кохате. Теперь получил назначение в Пешавар. Хотя на ту же роль, но понимаю, что это повышение. И весьма значительное. Кохат — дыра…

Офицер усмехнулся и продолжал:

— А Пешавар — наша основная база на важном стратегическом

направлении. До меня этот пост занимали такие выдающиеся деятели, как Фредерик Макесон и Герберт Эдвардс… Так что дела у меня превосходные.

— И вас не смущает то обстоятельство, что Макесона какой-то фанатик проткнул ножом на веранде его собственного дома в том же Пешаваре? И, простите, кажется, именно в вашем возрасте.

— Нет, милорд. Я предпочитаю думать о славной судьбе Эдвардса, дослужившегося до генеральского чина.

Литтон широко улыбнулся, переглянувшись с Колли:

— Ну и прекрасно! Я рад, что нам с полковником Колли пришла в голову мысль осуществить такое перемещение. И знаете, чему вы обязаны? Своему имени.

Капитан бросил на Литтона недоуменный взгляд. Барон обладал блестящей памятью и не без гордости любил это демонстрировать.

— Я выражаюсь туманно? Сейчас поясню. Мне известно, что вы происходите из древнего пармского рода, что ваш отец, генерал граф Каваньяри, служил у нашего непримиримого врага Наполеона Бонапарта и был его страстным почитателем. Что ваша мать — ирландка. Что родились вы во Франции, но воспитывались и учились в Англии, окончили Аддискомбское военное училище, а затем поступили на службу в Ост-Индскую компанию. Что вы натурализованы в Англии. Я нигде не отступил от истины?

— Все абсолютно правильно, милорд. Но вы говорили о моем имени.

— Да, капитан. Вас ведь зовут Пьер Луи Наполеон. Вот мы и подумали, что теперь у нас есть свой полководец мирового масштаба. Как же этим не воспользоваться!

— Милорд… — выразительные брови Каваньяри снова взметнулись, но вице-король не позволил ему продолжать.

— Не сердитесь, капитан. Это шутка, и мы рассчитываем, что чувство юмора сдержит вспышку темперамента, весьма горячего, судя по сплаву итальянского и ирландского элементов.

Он помолчал и уже серьезным тоном повторил:

— Это шутка. Просто мы ознакомились с вашей деятельностью в Индии… Она производит хорошее впечатление. Вы участвовали в Аудском походе, в подавлении индийского мятежа, в горных экспедициях против афганских племен и проявили энергию, храбрость, твердость характера. К вашей медали за подавление мятежа на днях прибавится командорский знак ордена «Индийская звезда». Британская империя не забывает тех, кто ей предан, кто рискует собой во имя ее укрепления и расширения.

Каваньяри встал и поклонился:

— Благодарю вас, милорд! Я всего лишь выполнял свой долг.

— Рано благодарите. Самое ответственное и сложное впереди. И если вы успешно справитесь со своими обязанностями на новом посту, у вас не будет оснований сетовать на неблагодарность правительства ее величества.

И барон Литтон объяснил

капитану причину его приглашения на беседу в Симлу. Он говорил, что коллеги Каваньяри, как правило, не отличаются широтой ума и гибкостью и подозрительно относятся к призывам верховной власти проявлять больше дипломатического такта, хитрости и ловкости. Да-да, именно ловкости!

— Политические действия на границе требуют быстрой и мудрой реакции. Особенно на такой, как афганская, — подчеркнул правитель Индии. — И нам кажется, что вы обладаете этими полезными и необходимыми качествами.

Он посмотрел на Колли. Полковник молча кивнул.

— Доказательство того, что вы пользуетесь нашим полным доверием, находится здесь, у меня. Это своего рода памятная записка. Ею надо руководствоваться в ваших действиях по отношению к Афганистану и Шер Али (Каваньяри отметил про себя пренебрежительность, с которой Литтон упомянул имя афганского эмира). Вы получите этот документ и тщательно его изучите. Свои соображения и отчеты о принятых мерах шлите непосредственно мне. Если не захотите подписывать их собственным именем, употребите прозвище. Какое бы вам придумать?

Вице-король вспомнил о первом впечатлении, какое произвел на него капитан, и предложил:

— Ну, скажем, «Ведж» [1] если не возражаете. Ведь вы и впрямь явитесь клином, который мы будем вколачивать в так называемое Афганское государство… Пока оно не треснет. Итак, Наполеон, вот вам пакет и — вперед! — к Литтону вернулось шутливое настроение.

Слегка наклонившись к вице-королю, Колли промолвил:

— Секретарь по иностранным делам, милорд…

1

Клин ( англ.).

— Ах да, благодарю! Как мне любезно напоминает полковник Колли, вам, дорогой капитан, кроме моих прямых инструкций следует знать и общий ход нашей афганской политики. Не сочтите за труд навестить сэра Альфреда Лайелла. Он живет в «Иннес Оун». Это недалеко отсюда: немного вниз — усадьба с теннисным кортом. Кстати, передайте ему, что я восхищен тем, какой точный поэтический образ — «ивнтайд» — нашел он для своего последнего стихотворения…

Каваньяри откланялся и вышел, сопровождаемый Колли. Военный секретарь вскоре вернулся. Подойдя к столу, он с некоторой опаской спросил Литтона:

— Полагаю, милорд, у вас не сложилось дурного впечатления от этого знакомства? Ведь с пешаварским Наполеоном связаны слишком далеко идущие расчеты.

— Пожалуй, нет, Джордж. Каваньяри менее разговорчив, чем следовало ожидать от итало-ирландца, но это свидетельствует скорее в его пользу. А так он кажется довольно смышленым. Да и опыт кое-какой накоплен. Посмотрим… Тем более что мы, как водится у добрых англичан, не кладем все яйца в одну корзину, а намечаем и другие планы кроме тех, в которых он будет участвовать…