Побег из гарема
Шрифт:
– Ни за что не поверю, чтобы ты мог так предать своего отца! – воскликнула она.
Он взял ее руку в свою.
– Важно то, что отец в это поверил и велел мне убираться из Стоддард-Хилла.
Она презирала себя за этот вопрос, но просто должна была знать.
– Ты ведь никогда не был ее любовником, правда?
Он тяжело вздохнул.
– Ты просишь правды, а ее нелегко открыть. – Он обнял Бриттани за плечи, пытаясь найти слова, которые заставят ее все правильно понять. – Да, когда-то
Сердце Бриттани разлетелось на осколки, и непрошеные слезинки скатились по щеке.
– Никогда бы не подумала, что она…, что Вильгельмина из тех женщин, которые могут привлечь тебя. – Она оттолкнула его руки, не желая, чтобы он к ней прикасался.
Торну сдавило грудь, ему с трудом удалось сделать вдох.
– Это не то, что ты думаешь, Бриттани. Все, о чем я прошу, – это верить мне.
Он встал и протянул руку, и она неохотно вложила свою ладонь в его.
– Я провожу тебя в дом, и можешь готовиться к поездке в Чарлстон. – Он улыбнулся, но улыбка не затронула глаз. – Есть у меня и хорошая новость. Кэппи нашел покупателя на мой корабль.
– Вот как?
– Да. Какая-то женщина хочет купить «Победоносец». Так что, как видишь, не все еще потеряно.
Бриттани избегала встречаться с ним взглядом, опасаясь, как бы он не догадался, что та самая женщина – это она и есть.
– В нашей жизни немало и хорошего, Торн. Твоему отцу стало гораздо лучше, и мы скоро вернем Ахмеда. После бури всегда светит солнце.
Он взял ее за руку и вывел в сад.
– И кто же вооружил тебя этой мудростью?
– Моя мама.
Глава 31
Возница направил лошадей под увитую виноградом арку, и карета покатила по извилистой подъездной дороге, ведущей на плантацию Джонсонов. Лошади цокали копытами по укатанной дороге.
Бриттани сидела рядом с Торном, и каждый нерв в ее теле был натянут от напряженного, полного нехороших предчувствий ожидания.
– Ты уверен, что Ахмед здесь? – спросила она.
– Мне так сказали.
Она нервно сжимала и разжимала пальцы в кружевных перчатках.
– Я никогда не задумывалась, как много Ахмед значит в моей жизни, пока он не пропал. Меня беспокоит этот человек, который купил его.
– Ты должна понять, Бриттани, что мистер Джонсон, возможно, тут не виноват. Должно быть, он купил Ахмеда, полагая, что это законная сделка. Все подстроил работорговец.
– По мне так нет никакой разницы. Никто, ни мужчины, ни женщины, ни дети, не должны подвергаться такому унижению – продаваться и покупаться, как скот. Мне известно про невольничьи аукционы. Мою маму когда-то выставили на всеобщее обозрение, и она рассказывала мне, как это ужасно и унизительно.
Торн взглянул на Бриттани.
– Интересно,
– Да, и это просто счастье, что именно он купил Английскую Розу в тот день. Позже, уже после того, как мама стала единственной женой Симиджина, она попросила его освободить всех рабов, а он так любил ее, что сразу же исполнил ее желание. Конечно, многие из них, как, например, Ахмед, остались, потому что восхищались мамой. Никогда не думала, что Ахмеду когда-нибудь придется пережить такое унижение.
Торн посмотрел мимо Бриттани на увитый плющом господский дом.
– Здесь, на Юге, рабство – образ жизни. Как бы отвратительно оно ни было, думаю, пройдет еще немало лет, прежде чем его отменят.
Карета остановилась, Торн спрыгнул на землю и помог выйти Бриттани, а мистер и миссис Джонсон стали медленно спускаться по широким ступенькам, чтобы приветствовать их.
Ина Джонсон была застенчивой маленькой женщиной, черноволосой и черноглазой. Она льнула к своему коренастому, пышущему здоровьем супругу, словно, нуждалась в его защите.
Теодор Джонсон заговорил первым. Он представился сам, представил жену, при этом вид у него был извиняющийся.
– Я весьма сожалею, миссис Стоддард, что стал участником вопиющего обмана. Знай я, что раб принадлежит вам, тотчас же известил бы вас.
Бриттани была не в настроении успокаивать совесть мистера Джонсона. Ее беспокоило, что она не видит Ахмеда.
– Где он? – спросила она без дальнейших церемоний. – Если вы причинили ему какой-то вред, вам это не сойдет с рук.
Одно веко Ины Джонсон нервно задергалось.
– То, что вы из Стоддард-Хилла, не дает вам права так разговаривать с нами или угрожать нам.
Бриттани взглянула мимо женщины на ее мужа.
– Немедленно приведите сюда Ахмеда.
Мужчина отвел глаза от ее пронизывающего взгляда.
– Сожалею, но должен сказать, что мне пришлось велеть его… высечь.
Торн шагнул вперед, а Джонсон быстро попятился.
– Что? – прошипел Торн сквозь зубы. – Вы уведомили моего первого помощника, что ему не причинят вреда.
Теодор Джонсон неловко переступил с ноги на ногу.
– Тут, видите ли, какое дело. Мы знали, что сегодня вы приедете за Ахмедом, поэтому решили, раз уж потеряли на нем деньги, то по крайней мере могли бы использовать… Мы поместили его с тремя нашими самыми крепкими молодыми рабынями. А когда он отказался… ну, вы знаете, я велел его раздеть и высечь. Мы у себя на плантации не терпим непослушания.
Бриттани резко развернулась к мужчине.
– Вы дурак! Ахмед не мог сделать то, что вы требовали. Он же евнух. Наверняка он сказал вам об этом.