Побег из страны грез
Шрифт:
Но вместо истории, «рассказываемой» книгой, ей вспомнилась совсем другая – ее собственная, когда она чуть более года назад впервые оказалась в доме Чернова. С тех пор в библиотеке почти ничего не изменилось, только убрали раму из-под разбитого зеркала, оказавшегося не просто зеркалом, а магической дверью. За это воспоминание, как одна шестеренка часового механизма за другую, зацепилось следующее. И Инга невольно провела параллель между тем своим приездом и настоящим. Тогда она приехала сюда бессильная, опустошенная после того,
Сейчас не тот случай. В этот раз она сама уничтожила себя, проклятием убив человека. Пусть и насильника, убийцу, но это не снимает с души греха. Не должна она была обращать свои способности, свою силу во зло. Об этом не раз говорила бабушка – известная в прошлом ведунья, напоминала и через сны, что сила Инге дана ради того, чтобы творить добро. Проклиная на смерть другого человека, Инга погибла бы и сама вместе с «жертвой», если бы не вмешалась Лиза.
Непрошеные воспоминания обволакивали ее, будто паутина. И чем сильней Инга сопротивлялась, тем больше запутывалась в них. Вот тебе и «шепот книг»… Девушка резко открыла глаза, потрясла головой, будто пытаясь вытрясти все нехорошие мысли. Что это она, в самом деле? Дар не приносил ей счастья. Так, может быть, сейчас, когда она потеряла силу, стала «обыкновенной», ей дан второй шанс? Шанс на счастливую жизнь – выйти замуж, родить ребенка… И не думать о том, сколько ей отведено – много ли, мало. Не гадать, что, может, лишь дана отсрочка. Не думать об этом…
Она схватила первую попавшуюся книгу и, не глянув на обложку, уселась за массивный стол.
– Так и знал, что ты здесь! – раздалось вдруг над ухом, когда она открыла первую страницу. От неожиданности Инга вздрогнула и подняла взгляд. Но вопреки ожиданиям увидела не Алексея, а брата.
– Я думала, что вы уже спать легли, – ответила она, закрывая книгу. Вадим прошел к столу, отодвинул второй стул и сел напротив сестры.
– Лара уснула в обнимку с Ванькой. А я отправился на поиски тебя.
– Соскучился? – усмехнулась Инга. – Быстро же.
Волна нежности затопила ее, когда она рассматривала брата. Хоть они порой и спорили, иногда даже по-крупному, отношения между ними всегда были близкими настолько, что чувствовали друг друга на расстоянии. «Между нами особая связь» – так говорила Инга. И Вадим не возражал. А как же иначе, ведь они были двойняшками. Сестра едва сдержала порыв ласково пригладить взъерошенные светло-русые волосы брата. То, что они выгорели на солнце почти до льняного цвета, возвращало ее в другие воспоминания, счастливые, об их детстве, проведенном в этом городке.
– Я с тобой поговорить хотел, – серьезный тон Вадима окатил ее, разомлевшую от теплых мыслей, будто холодной водой. Серые глаза, казавшиеся сейчас стального цвета, смотрели в упор, так, что Инге теперь уже захотелось ответить: «Слушаю!» – как начальнику. Ох, видимо, руководящая должность в банке накладывает отпечаток на поведение Вадима и с близкими.
– Что с тобой происходит? –
– А что со мной происходит? – ненатурально засмеялась она. – Ничего! Кроме того, что я счастлива, отдыхаю, наслаж…
– Не обманывай, – перебил брат. – Я тебя отлично за тридцать лет изучил. И вижу, что-то происходит, что-то мешает тебе наслаждаться отдыхом, держит в напряжении и, я бы сказал, пугает! Ты как будто живешь с оглядкой, в любой момент ожидая, что из-за угла на тебя выскочат с ножом. Так ведь?
Инга невольно поежилась: как точно выразил брат то, что с ней действительно происходит!
– Не ври, что с тобой все в порядке. Допускаю, тебе не хочется об этом говорить. Но я подозреваю, что не все так безоблачно, как ты хочешь нам представить. Да и Леша сказал, что ты в четвертый раз за эту неделю просыпаешься от кошмаров.
– Это он попросил тебя со мной поговорить? – быстро спросила Инга.
– Нет. Я сам. Зачем ему меня просить, если я и сам вижу, что с тобой что-то не так? Что тебя, красавица наша, так тревожит, что является в ужасных снах? Опять твои знаки-символы?
– Нет, – вырвалось опрометчиво у Инги. Даже брат не знает, что она утратила силу. И что «знаки» в виде предчувствий и вещих снов ее больше не посещают и, видимо, посещать не будут. Даже с бабушкой утрачена «связь». Инга вообще перестала видеть сны, кроме кошмаров, отражающих минувшие события. Она видела то преследующего ее насильника; то Чернова, ведущего под венец другую девушку; то в ее снах на высокой скорости проносилась по мокрому шоссе синяя «Ауди» брата, полет которой обрывало бетонное ограждение; то вновь и вновь видела свежий могильный холм и табличку с известным именем. Крепко же держит в своих когтистых лапах прошлое!
– Я уже и не помню, Вадим, что мне снилось, – неловко соврала она. – После пробуждения тут же забываю.
– Однако… – покачал головой брат. И не было понятно, качает ли потому, что не верит сестре и осуждает ее ложь, или потому, что встревожился.
– Вадим, не бери в голову! Ничего страшного со мной не происходит! Это… Это просто мои женские страхи и сомнения.
– Сомневаешься в Чернове? – нахмурился он и даже придвинулся к сестре ближе, так, что его грудь соприкоснулась с краем стола. – Не можешь до сих пор забыть тот случай?
– Нет-нет, Вадим! Не это! Я знаю, что между Алексеем и Аллой ничего не было. Это… Так, несерьезное происшествие, которое даже интрижкой не назовешь.
– И все же после такого «несерьезного происшествия» ты чуть окончательно не порвала с ним!
– Но простила же.
– И правильно сделала. Я верю в Чернова. Верю ему. Он… настоящий мужик! И если бы ты вышла за него замуж, я был бы спокоен.
– Не предлагает, – рассмеялась Инга, постаравшись, чтобы смех прозвучал беззаботно. Однако брат уловил в нем плохо скрываемую горечь.