Побег из тьмы
Шрифт:
Из часовни мы пошли в храм, где Феодосий представил меня соборной братии смоленской церкви. Вскоре приехал настоятель Павел Тарасов. Он на ходу чмокнулся с каждым, придерживая левой рукой два креста на шее.
— А вы что? — обратился он ко мне тоном, в котором слышалось недовольство.
— Прибыл по назначению в ваше распоряжение, — ответил я заранее приготовленной фразой.
Так 27 июля 1955 года я влился в штат Смоленской церкви, который состоял из 9 священников, 3 диаконов и 3 псаломщиков. Так началась моя пастырская деятельность на приходе.
Чего только я не увидел, чего не услышал за трехлетнее служение священником! Мне
Я был свидетелем неоднократных скандалов в алтаре протоиереев Павла Тарасова и Владимира Молчанова, Владимира Демичева и Павла Маслова, видел, как издевался Тарасов над протоиереями Григорием Лысяком и Петром Жарковым, слышал, как они ругали друг друга нецензурными словами.
Позже я разгадал недовольство, с которым принял меня настоятель в первый день. Не имея высшего богословского образования, но будучи беспредельно честолюбивым, Тарасов не терпел тех, кто закончил духовную академию. Особенно это раскрылось, когда к нам был назначен Лысяк, престарелый священник, давно закончивший духовную академию. Лысяк стал бельмом на глазу Тарасова. Последний неутомимо искал случая, чтобы придраться к Лысяку, унизить его и оскорбить. Когда однажды в проповеди Лысяк обличал верующих старух, которые в парикмахерской делают завивки, Тарасов накинулся на Лысяка и стал винить, что тот выступает против косметики, гигиены. Помню, спор закончился тем, что Тарасов в конце концов квалифицировал проповедь Лысяка как контрреволюционную, а проповедника — как контрреволюционера.
— Да будет благословен сей день, в который я избавлен от Молчанова, — довольно заявил Тарасов, когда Молчанова, одного из его главных «врагов», назначили настоятелем Димитриевской церкви.
Любопытно, что Тарасов с Молчановым грызлись до припадков, но объединялись, когда хотели напакостить третьему лицу. Так, они совместно разыскивали в г. Боровичах улики против протоиерея Александра Медведского, который якобы в 20-х годах отрекся от сана, а теперь был настоятелем Никольского кафедрального собора. Совместно они вели интриги и против ненавистного им секретаря епархии протоиерея Сергея Румянцева.
Однажды за литургией, небрежно переливая из одной чаши в другую, протоиерей Павел Маслов пролил «кровь господню» на престол, облил себе руки, епитрахиль. Протодиакон Александр Краснов, служивший с Масловым, что-то сказал со злорадством. Взбесившийся Маслов затопал ногами, назвал протодиакона «мерзавцем» и изо всей силы ударил кулаком о «престол господен». И это после того, как они троекратно лобызались, взывая «Христос посреди нас, и есть и будет!»
Упомянутый протоиерей Маслов — бывший протодиакон. Он любил рассказывать в алтаре похабные анекдоты, вспоминал о кутежах и попойках, имевших место в его молодости. «Если бы собрать всех детей, рожденных от меня повсюду, вполне можно было бы укомплектовать детский садик», — цинично хвастался он. Маслов утверждал, что, идя на богослужение, он выпивал бутылку водки, ничем не закусывая, и очень любил повторять, что «ежели с хорошей закусью да безвозмездно, то батюшке всевышний разрешил пить до бесконечности».
Я наблюдал болезненную жадность попов к деньгам, был свидетелем страшных скандалов за неправильно разделенный рубль, булку или яблоко. Совершая основные моменты службы, воздевая руки перед престолом, Тарасов
А сколько раз приходилось видеть, как в алтаре под видом причащения священнослужители самым настоящим образом упивались вином! Подавляющее большинство их имеет больше оснований считаться поклонниками Бахуса и Амура, нежели служителями христианского бога.
Иосиф Киверович, не успев закончить духовной семинарии, стал священником и служил одно время в Смоленской церкви. В употреблении спиртных напитков он не знал меры. Однажды он куда-то исчез. Жена поспешила заявить в милицию. Через неделю его на шли у любовницы (одной из богомолок!), где он все это время кутил и пьянствовал. Пропив несколько тысяч рублей, Киверович обратился к настоятелю за помощью, предварительно распустив слух, что его-де обокрали. Тарасов из «братской кружки» в виде пособия дал ему 8 тысяч рублей и долго после этого хвастался, что исполнил евангельский завет «просящему у тебя дай…»
Священник Василий Бутыло рассказывал, что однажды благочинный городских церквей Ленинграда протоиерей Николай Ломакин спросил его:
— Ты, отец Василий, готовился к службе?
— А как же? Конечно, — отвечал тот. — Прослушал утреню, прочитал акафист, последование ко причащению, трезвился, постился.
— О святая простота! Разве это подготовка? Этакая подготовка к богослужению устарела. Двести граммов водочки, ветчинки столько же — вот подготовка в наше время. Учись, отче, у меня, а то скоро ноги протянешь!
Протоиерей Константин Быстреевский свидетельствовал, что Ломакин действительно часто служил в кафедральном соборе в нетрезвом состоянии.
Из курса теоретического богословия мне было известно, что существует семь так называемых таинств, а из практического поповства я узнал, что нелегально существует и восьмое «таинство». Это — перепродажа свечей. В воскресные и праздничные дни свечи, поступающие от верующих на подсвечники, не успевают сгорать. Свечница собирает их в ящик, а затем передает за свечной стол, где староста или его помощник меняет мелкие свечи на крупные, причем меняет как ему заблагорассудится. Одна свечница призналась мне на исповеди, что однажды передала на обмен 600 свечей по 5 рублей и 750 свечей по 3 рубля, а получила 10 свечей по 25 рублей и 30 свечей по 10 рублей. Остальные необмененные свечи снова пошли в продажу, а деньги — в карман настоятеля. Перепродавая таким образом одни и те же свечи, настоятели делят с «доверенными людьми» тысячи рублей еженедельно.
А каким репрессиям подвергались те, кто осмеливался раскрыть это «таинство», могут рассказать, например, священник Николай Фомичев, регент церковного хора Юрий Трофимов и другие, испытавшие за это травлю и гонение из прихода в приход. Известно, например, что игумен Иван Иванов был снят с должности настоятеля Волковой церкви только за то, что раскрыл задолженность своего предшественника Алексея Верзина в сумме 127 тысяч рублей, которые он употребил на приобретение дачи в Мельничных Ручьях (под Ленинградом).