Побег из тьмы
Шрифт:
Своим намерением я поделился с домашними. Решение мое было принято с восторгом. Так после покаяния осенью 1947 года, сдав вступительные экзамены, я поступил в Одесскую духовную семинарию для получения религиозно-богословского образования. К православному духовному воинству прибавлялся еще один воин.
В ДУХОВНОЙ СЕМИНАРИИ
В семинарии я на веру принимал все, чему там учили. Смущали меня только жития «святых», которые в обязательном порядке ежедневно читали семинаристам в столовой во время обеда. Описание «подвигов» некоторых «святых» настолько фантастично,
А в «Житии мученика Конона» самым серьезным образом рассказывается, как Конон укротил бесов и послал их на работу: копать огород, пахать поле, сеять, полоть, стеречь сад, пасти стада, колоть дрова, носить воду. Когда же на Конона напали разбойники, то внезапно явились его слуги, бесы, и защитили святого. Интересно: тот, кто повелевает многочисленными и всесильными бесами, не может защитить себя от двух-трех смертных разбойников, и необходимо вмешательство бесов, чтобы спасти его от смерти.
Вставали вопросы: а где же святые ангелы? Почему они не служат угодникам так, как бесы? Неужели ангелов меньше, чем чертей? Такие дружеские взаимоотношения святых и «нечистой силы» казались мне слишком соблазнительными.
Ничего не только божественного, но даже поучительного не было в жизнеописаниях киево-печерских угодников. И тут сплошная демонология! Несмотря на «обет нищеты», многие монахи Киево-Печерской лавры (Арефа, Эразк, Никола и др.) были богаты, имели при себе золото и серебро, «втайне ели и пили и жили срамно». Были среди преподобных и нечистые на руку. Так, «брат» Николай украл серебро у «брата» Конона. Не видел я ничего чудесного в описаниях смертной вражды между Евагрием и Титом и другими преподобными, не видел ничего высокого в их невежестве и страстях.
Из многочисленных житий, зачастую очень наивных, явствует, что многие так называемые знамения были и от бога и от дьявола. Не представляется возможным установить: от кого знамение, от кого помощь, от кого искушение, от кого наказание, от кого смерть — от дьявола или от бога и кто является в видении — ангел или бес в виде ангела. Что ни вопрос, то недоумение. Голова, как говорится, шла кругом.
В житиях излюбленным оружием, прекращающим жизнь мучеников, является меч. Казнят мученика различными способами: бросают в котлы с кипящей смолой или маслом, в огонь и воду или к диким зверям — мученик остается жив. Но как только дело доходит до меча — жизнь мученика прекращается.
Хотя религиозная мистика и подавляла разум, я понимал, что святым мучеником должен почитаться только тот, кто умер за веру во Христа. В числе же святых мучеников встречаются и такие, как князья Борис и Глеб (2 мая и 24 июля), князь Андрей Боголюбский (30
К примеру, Иулиания Вяземская не хотела стать любовницей смоленского князя Юрия. В декабре 1406 года во время пиршества княгиня Иулиания, защищая свою честь, говорится в житии, вонзила нож в плечо Юрия и выбежала во двор. Князь Юрий догнал ее, изрубил на части и велел бросить останки ее в реку.
Ясно, что ничего святого и поучительного здесь нет. Больше того, в житии имеется еще и явная ложь: будто в 1814 году в г. Торжке «открылся каменный гроб благоверной княгини Иулиании-мученицы и потекли от него потоки чудесных исцелений». Но откуда же гроб и «потоки исцелений», если тело ее было брошено в реку?
Почему в числе мучеников оказался и некий садовник Христ (28 ноября), якобы обезглавленный турками в 1748 году? В довольно кратком его житии повествуется, что Христ, спекулируя яблоками, поссорился с одним турком. Дело дошло до драки и суда. Находясь в тюрьме, Христ «вынул из пояса сверток денег» и передал их некому Дапану с просьбой «отслужить за него после смерти несколько литургий».
«Если Христ считается мучеником только потому, что ему отсекли голову, то почему же церковь не признает мучениками, вообще всех, кто когда-либо был обезглавлен за время многовековой истории?» — думал я.
Подобные сомнения подавлялись, с одной стороны, авторитетом «непогрешимой» церкви, а с другой — притеснением семинарского начальства. Несколько семинаристов были исключены за «отсутствие церковности», выразившееся в том, что они открыто высказывали свои сомнения. Николай Лозовский как-то на уроке катехизиса заявил:
— Вот мы поем Николаю-чудотворцу: «правило веры и образ кротости…» И какой же он «образ кротости», если известно, что он, будучи в сане архиепископа, в присутствии многочисленных членов первого Вселенского собора дал пощечину пресвитеру Арию, за что был «запрещен в служении», хотя по каноническим правилам его следовало лишить сана?!
Престарелый преподаватель-протоиерей Иаков Брюховецкий отвечал как-то нескладно и очень неубедительно. Но Лозовский продолжал:
— Николай-чудотворец происходил из богатого и знатного рода. Из жития видно, что он и сам был богат и помогал не рабам, а богачам.
— Как богат? Каким богачам? — воскликнул отец Иаков. — Ведь он имение свое раздал нищим и ради нищеты одного бедняка — отца трех дочерей — трижды подбрасывал узелки золота.
— Простите, в житии прямо сказано, — Лозовский вынул из стола книгу и прочитал: «Жил в городе Патрах некий муж, знатный и богатый. Прийдя в крайнюю нищету…» и так далее. — Следовательно, Николай помогал разорившемуся богачу. И если Николай подбросил ему три узелка золота, то, значит, у Николая имелось золото. Следовательно, «чудотворец» был богат.
Отец Иаков был ошеломлен дерзостью семинариста, а Лозовский под общий шум продолжал:
— Почему ж Николай не помог беднякам, восставшим в городе Фригии против гнета богачей, а благословил царских воевод Непотана, Урса и Ерпилиона, направлявшихся на подавление фригийцев? Вот, пожалуйста, написано: «Святитель пригласил воевод в город и радушно угостил их, и воеводы, удостоившись молитв Николая-чудотворца и приняв от него благословение на свой путь, поспешили во Фригию для исполнения царского повеления».