Побег из жизни
Шрифт:
Задержанный опустил голову и, немного подумав, сказал на чистом русском языке:
— Меня зовут Григорий Семенович Бубенцов. Я все расскажу вам сам.
— Я так и думал, учитывая вашу юридическую осведомленность, — сказал Андреев и приготовился слушать.
— Это все произошло из-за Жанны, — начал свой рассказ Бубенцов. — Мы познакомились летом прошлого года. Проездом через Минск она посетила меня с письмом от тети, проживающей в Лос-Анжелесе. Тогда же она передала мне небольшую посылку. Мы встречались еще несколько
Как выяснилось впоследствии, ее отец содержит в Лос-Анжелесе адвокатскую контору и ему очень нужен специалист по советскому гражданскому праву. Жанна тоже понравилась мне, и вскоре мы объяснились. Уезжая, она заверила, что предпримет все возможное для того, чтобы мы оказались вместе — поженились. Остальное, видимо, вам известно, ибо иначе я не оказался бы здесь, — Бубенцов умолк.
— Значит, свое намерение нелегально выехать из СССР вы объясняете желанием вступить в брак с девушкой из Лос-Анжелеса? — спросил Андреев.
— У меня там еще тетка — сестра матери. Я хотел встретиться также с ней.
Савченко, не выдержав, сказал:
— У вас еще две тетки в СССР. Одна в Днепропетровске, другая в Каунасе!
— Но тетку, проживающую в Лос-Анжелесе, я не видел с детских лет. Больше у меня нет родных.
— Запутался в трех тетках, — сказал Савченко, явно не удовлетворенный пояснениями Бубенцова.
Андреев продолжал допрос.
— Каким образом документ на имя туриста Джексона оказался у вас?
— По договоренности с Жанной я зашел сегодня по указанному ею адресу к старику Мокасинову, здесь в Одессе, и взял у него документы на имя Джексона. С этими документами в соответствующей одежде, оставленной мне Жанной, я должен был после двадцати часов, когда к отплытию будут возвращаться туристы «Либавии», подняться на борт теплохода и запереться в каюте № 3 первого класса.
Друзья Жанны постучались бы ко мне, когда «Либавия» минует Босфор.
— Вы знали Мокасинова ранее? — спросил Андреев.
— Нет, — отвечал Бубенцов. — Жанна сказала, что я должен спросить его при встрече: «Поспели ли гранаты?». Так и было, Мокасинов указал мне на дверь комнаты, в которой на столе лежал конверт с документами. Я взял их и ушел. Больше мне ничего неизвестно.
Андреев прервал допрос и, взглянув снова на документы, изъятые у Бубенцова при задержании, сделал Савченко какие-то указания, которые тот отправился выполнять.
— Когда вы прекратили заниматься портретным промыслом? — спросил Андреев Бубенцова.
Тот, вскинув на Андреева удивленный взгляд, ответил:
— В марте прошлого года.
— Расскажите, при каких обстоятельствах это началось? Ведь вы адвокат. Что побудило вас переключиться на должность приемщика заказов?
Бубенцов рассказал, что по окончании института он был направлен на работу в юридическую консультацию города Йошкар-Ола.
— Вечерами
Я рассказал, что вообще-то из Минска. Но здесь живу уже несколько месяцев. Окончил юридический факультет Минского университета и назначен сюда работать в консультации. «Теперь сами решите — местный или не местный. А вы приезжий?» — в свою очередь поинтересовался я. Он сказал, что приехал по служебным делам на короткий срок. Так мы и познакомились. А потом Николаев, такова была фамилия моего нового знакомого, предложил мне подработать.
— Расскажите подробней, — попросил Андреев. — Вспомните, о чем вы говорили. Чем интересовался Николаев?
Бубенцов задумался.
— Да вроде ничем особенным. Он спросил: привык ли я к новой обстановке после Минска. Я признался, что не могу привыкнуть. Все временным себя считаю. При распределении на работу меня сюда назначили как одинокого. Семейных в Минске оставили или вблизи где-нибудь.
«А материально как?» — спросил Николаев.
«Неважно. Зарплата небольшая, клиентура неинтересная. Как говорят, концы с концами еле свожу. Не о такой жизни мечтал. То ли дело в Минске. Город большой. Происшествий всяких много. Юристу есть где развернуться».
Николаев понимающе кивнул и сказал:
«Рад был с вами познакомиться. Если не возражаете, завтра встретимся, потолкуем тут же, за ужином».
Я охотно принял приглашение Николаева и с нетерпением ждал вечера, томясь над нудным делом о краже шкур с базы Заготживсырье.
И вечер этот оказался необычным. Взяв на себя инициативу, Николаев заказал хороший ужин. На столе появилась бутылка коньяку и закуска. Недоумение мое было рассеяно Николаевым, сказавшим, что он рад знакомству и возможности скоротать время в обществе понравившегося ему собеседника, и пусть я не чувствую себя должником, ибо он хорошо зарабатывает и не стеснен в деньгах.
Вскоре мы непринужденно беседовали. Как говорят, у кого что болит, тот о том и говорит. Я часто возвращался к разговору о том, что хочу уехать в Минск. Хотел было в Каунас поехать — тетка у меня там, да с пропиской сложно. Ну, а о Москве и мечтать не приходится. Бывал я, так уезжать не хотелось. Летом особенно. Фестивали, туристы иностранные. Зрелища.
«Галстук у вас хорош больно, — заметил Николаев. — Не нашего производства. Наверное, в комиссионном купили, или привез кто?»
«Нет, это в посылке прислала тетка из Лос-Анжелеса. Поддержала немного. Да и здесь не повезло. У других тетки богатые, а моя — портниха. Ну, что она может? Посылку изредка, да и то трудно. Пошлина дорога. С трудом выкупил, в долги залез, часть вещей продать пришлось, а остальное на мне. Николаев спросил: