Побег из жизни

Неизвестный Александр Васильевич

С катера в бинокль был во всех подробностях виден заполненный курортниками берег, лодки, качающиеся на волнах, и большой белый пароход под турецким флагом, идущий по направлению к порту.

Это был «Цинтауэр», торговый корабль, уже не раз бывавший в Батумском порту. Свободные от вахты матросы толпились на палубе. В бинокль старшине были хорошо видны их улыбающиеся лица. Перевесившись за борт, матросы что-то кричали пассажирам маленького спортивного катера, и те в свою очередь дружески махали руками в ответ.

С борта парохода хорошо был виден берег пляжа, белый курортный город, встававший за линией железной дороги, и скалистый обрыв. Один из матросов, стоявший на

палубе турецкого судна, так же, как, и старшина сторожевого катера, взял бинокль и тоже обратил внимание на голубой зонт. Только его нисколько не удивило странное поведение зонта. Наоборот, проследив за тем, как он складывается и раскрывается, он с удовлетворением подумал: «Значит, все в порядке. Хорошо, что они отказались от радиосигналов, которые легко могут быть перехвачены и сразу же насторожат местные органы охраны. Незачем посылать свою визитную карточку, если ты незваный гость». Матрос снова посмотрел в бинокль на художника в белом костюме, стараясь как можно лучше разглядеть его лицо. Окончательно раскрывшись, зонт застыл на скале голубой точкой. Теплоход, обойдя стороной пляжный берег, подходил к причалу порта.

Трое суток, которые требовались для разгрузки и погрузки новой партии товара, стоял «Цинтауэр» в порту. Работа шла непрерывно. И только на третьи сутки, когда в трюм был опущен последний тюк хлопка, команда получила отдых и разрешение сойти на берег. Одна за другой съехали на берег несколько групп моряков. Радуясь предстоящему отдыху и развлечениям, они торопились в город, чтобы побродить по улицам, купить в киоске Интуриста сувениры и подарки, посидеть в большом ресторане на приморском бульваре.

Не прошло и часа, как эта программа была выполнена. Во всяком случае, один из моряков вышел из закусочной в весьма приподнятом настроении... Коверкая русские слова, он напевал «Подмосковные вечера», добродушно улыбаясь прохожим. Постоял немного на крылечке, что-то крикнул лохматой собаке, в ожидании подачек сидевшей у дверей закусочной, а потом сошел со ступенек, но при этом, не свернул на улицу, а, по-видимому, заплутав немного, очутился на базаре среди прилавков, заваленных зеленью. Но это нисколько не обескуражило веселого моряка. Напротив, он, видимо, был доволен, что попал в это зеленое царство. Покачиваясь и все так же улыбаясь, он шел вдоль прилавков, разглядывая лежавший на них товар. Солнце поднялось довольно высоко. Курортники в это время обычно предпочитали сидеть у моря, поэтому покупателей было немного. И только торговцы, не успевшие распродать свой товар, скучали за прилавками. Появление веселого моряка не прошло незамеченным. А когда он, объясняясь наполовину на ломаном русском языке, наполовину знаками, непонятно зачем купил у чернобровой, застенчиво улыбавшейся девушки-колхозницы целый ворох петрушки, все окружающие смотрели на него с симпатией и веселым ожиданием.

— Подвыпивший он везде подвыпивший, — глубокомысленно сказал стоявший по соседству с девушкой продавец гранатов, по-видимому, и сам любитель заложить за воротник. И когда морячок обратил внимание на его гранаты, стал так же весело и шутливо расхваливать свой товар.

— Бери! Смотри какие гранаты. Первый сорт. Во всем мире таких не сыщешь. Из совхоза «Заря», запомни. Так и скажешь потом. Из совхоза «Заря», — посмеиваясь говорил он, забывая, что моряк не понимает по-русски. Но моряку не очень понравился товар. Во всяком случае, он, осмотрев то, что лежало на прилавке, покачал головой, с трудом подбирая нужные слова, сказал: «Спелый. Спелый купим».

— Вот беда-то какая, — сказал владелец гранатов соседям. — Как на грех, все уже распродал. А дома у меня еще две

корзины. Привез, а на базар не взял — не дотащить было сразу. — Он был расторопный малый — этот продавец гранатов.

— Эй, друг! — закричал он, заметив, что моряк собирается уходить. — Погоди, погоди. Пойдем ко мне. Я тебе дам спелых. Спелые! Спелые! — повторил он моряку громко, как глухому, и ткнул пальцем в крупный плод. — Да я тут рядышком, близко. — Он быстро собрал с прилавка остатки товара и вместе с моряком вышел за ворота рынка.

— Ишь, как его, сердешного, на гранаты повело, на кисленькое, значит, — сказала бабка, торговавшая рядом абрикосами. — И энтот, с гранатами, сурьезный, видно, мужчина, своего не упустит, — не без зависти проговорила она. — Конечно, хорошему покупателю отчего ж не удружить.

Продавец гранатов сказал правду. Идти им было совсем недалеко, только свернуть за угол. Здесь он вчера остановился на квартире, приехав из дальнего совхоза «Заря» вместе со своим племянником, специально, чтобы продать гранаты. Он очень торопится, потому что отпросился у бригадира всего на два дня, объяснил он хозяйке квартиры. Думал сегодня все и продать. Но тут в дороге прихворнул племянник. Видно, продуло, когда ехали в открытой машине. И правда, вчера, как только приехали, племянник, предоставив дяде все хлопоты, с вечера лег в маленькой полутемной боковушке, которую им уступила хозяйка, и так, не поднимаясь, лежал там. Даже не помог дяде донести до базара гранаты. Хорошо еще, что тому удалось найти такого покупателя. Хозяйка видела из летней кухни, как ее постоялец провел в дом морячка. Тот шел, покачиваясь, напевая «Подмосковные вечера». А постоялец громко расхваливал свой товар.

Морячок нисколько не торговался. Через несколько минут он вышел из дома, прижимая к груди пакет гранатов. Теперь он был совсем доволен. Насвистывая свою песню, он, все так же покачиваясь, прошел через двор мимо кухни. «Ишь, налакался, — подумала, глядя ему вслед, хозяйка, — гранаты ему надобны. А у самого вон штаны сползают. Сюда шел — держались вроде. А обратно так прямо дорогу метет. Небось явишься на корабль, увидит старшой, что ты штаны чуть не потерял, будут тебе гранаты. Ловок, — думала она о своем постояльце. — Такому покупателю все равно, что спелые, что неспелые. Он за ценой не постоит. И правда, наверное, моряк хорошо заплатил владельцу гранатов, хотя и купил не так уж много. Во всяком случае, тот был очень доволен. Сказал, что больше не хочет задерживаться».

— А как племянник-то.? — спросила хозяйка.

— Ничего, вроде отлежался. Приедет домой — полечится. А теперь пора. Не то больше расхвораться может.

— Ну ладно, будьте здоровы, — сказала она. — А когда надо — милости просим. У нас удобно. Базар вон — рукой подать. Спасибо за портрет за дочкин. Нюрка моя, как живая, у моря стоит. Хорошо рисуете.

— Не за что. Я люблю рисовать.

— Приезжайте. Рады вас видеть, — сказала хозяйка.

— А вы когда приедете, возьмете меня опять на берег зонтиком поиграть? — спросила девочка, дочка хозяйки.

— Непременно возьму, — отвечал постоялец.

Он расплатился с хозяйкой и оставил дочке ее непроданные гранаты — не тащить же их было обратно в село. Быстро собравшись, чтобы не опоздать на автобус, они вместе с племянником отправились в дорогу.

«А племянник вроде вчера показался мне пониже ростом, — подумала хозяйка. — И брюки на нем коротковаты немного».

Морячок был Николаев — Грачев.

Был морячок, стал — племянничек. А тот племянничек, который больной лежал, выздоровел и уплыл с кораблем. Морячком стал. Помог дядя тогда одного на другого обменять.