Побег на войну
Шрифт:
На лодке заржали в три голоса.
– Из автобуса не… ха-ха-ха, – снова засмеялся старший. – Ну что же, камрады, удачной рыбалки.
Я только собирался облегченно вздохнуть, как проклятая фашистская гадина, все еще посмеиваясь, добавила:
– Но документики мы у вас проверим. Порядок надо соблюдать. А то вчера ночью чуть не упустили целую лодку с большевиками! – И скомандовал кому-то из своих: – Чуть ближе веслом подгреби…
– Ходу, Никанорыч! – крикнул я. – Дави их!
Глава 8
Задавить
– Прекратить огонь! – закричал майор, первым перепрыгивая через борт.
Никанорыч ловко подвел нас к фашистскому катеру, бойцы посыпались вслед за Базановым. Кроме двух. Енот склонился над Сырцовым, приложил руку к горлу:
– Все, отмучился Сашка.
Я, пригнув Якова обратно к палубе, перебрался на нос. Пуля угодила Сырцову прямо в сердце. Из груди все еще толчками выплескивалась алая кровь.
– Тут есть раненые, – крикнул с немецкого катера майор.
– В воду, – коротко ответил я, закрывая Александру глаза. – Не забудьте оружие и вообще там обыщите все.
Трофеев оказалось негусто. МГ с двумя лентами патронов, пара автоматов. Гранат не было, сухпая тоже оказалось впритык – на ползуба отряду. И чего они такие слабовооруженные вылезли на реку? Нет, непуганый еще немец. Победы застилают глаза.
– Нам придется сходить на берег, – подытожил Закуска после того, как немецкий катер начал тонуть быстрее. Капитан, тяжело вздыхая, последним перебрался обратно.
– У кого карта?
Подошел майор, достал планшетку. В ней была немецкая карта, взятая на катере.
– Мы здесь. Дальше Чернигов. – Закуска ткнул пальцем в извив Десны. – Надеялся проскочить, но раз здесь уже на подступах патрулируют круглосуточно…
– Вот брянский лес, – показал я зеленое пятно дальше по реке. – Вот Новгород-Северский. Нам туда.
– Сходим на правый берег… – Майор задумчиво почесал в затылке. – Обходим Чернигов через Подгорное и Пески. Дальше пытаемся опять найти какое-нибудь судно…
– В конце ноября Десна может и встать, – пожал плечами капитан. – Мы последней пташкой шли. Ничего не выйдет.
– Значит, пойдем проселками, – еще раз подвел я итог. – Ищите, где пристать, и вперед.
– «Максим» придется оставить. – Базанов глазами нашел нашу кормовую огневую точку. – Не утащим.
– Притопите его.
Катер Закуски топить не стали, просто загнали в плавни, поставили на якорь и закидали ветками: рядом проплывешь – не заметишь.
Потом хоронили Сырцова.
– Хорошая земля досталось Сашке. – Вылез из могилы Махно, воткнул рядом саперную лопату. – Чернозем.
– Не промерзла?
– Нет, даже не промокла, сверху
Мы уложили Сырцова, щелкнули вхолостую курками пистолетов и автоматов. Я построил отряд и, пока Махно с Быковым зарывали могилу, сказал:
– Наша первая потеря. И не последняя. Каждый из нас может быть следующим. Если не чувствуете в себе сил, уходите сейчас. Авось сами дойдете до фронта. – Я выразительно посмотрел на Якова, намекая, что к нему это не относится. Сына я должен сдать Сталину лично. – Дальше будет тяжелее.
Никто не отказался, даже взглядом не вильнул. Отряд потерял одного бойца, а приобрел трех – Якова, капитана и Елисея. Можно воевать!
Мы навьючили на себя все, что только можно: два пулемета с патронами, ящик сухпая, рацию Анны. Никто не остался без поклажи. Даже подпольщица тащила на себе баул с перевязкой, лекарствами, что надергала с немцев. Кроме этого несли и всю немецкую одежду – шинели, ремни, шапки. Авось пригодится.
Сначала шли вдоль реки, потом начали забирать правее, благо Енот нашел натоптанную тропинку.
– Петр, я тут журнал боевых действий отряда завел, – сказал майор, выставив головной дозор, тыловой и догнав меня.
– Отлично.
– Записываю, кто в чем специалист. Пригодится.
Ага. Вот для чего он этот разговор завел.
– Тебе интересно, кем я был до того, как стал адъютантом у Кирпоноса?
– Я и так знаю – сапером.
– Военинженером.
– А где служил?
И что ему рассказывать? Ясно, что не про меня настоящего, запорожского. Значит, про Соловьева. А что я про него помнил?
– Я окончил Мичуринское военно-инженерное училище. Поступил курсантом, выпустили лейтенантом.
– Хорошо учился? Это где, под Тамбовом?
– Там. Учили, как всех. Три батальона, казармы… Командиром батальона у нас был подполковник Рябов, а начальником училища – подполковник Коковцев Николай Иванович. Хороший мужик, часто прощал залетчиков. У нас был свой переправочный парк. – Я вздохнул, вспомнил учебу под Ровно. – Давали тактику, саперное дело, минирование и разминирование. Подрыв объектов. Ну и мосты, переправы.
Мы перешли через замерзший ручей, причем Енот умудрился провалиться, и пришлось останавливаться, разжигать костер, сушиться. Тут я вспомнил к месту:
– Берег левый, берег правый, снег шершавый, кромка льда…
– Это о чем ты? – спросил Базанов.
– Да стих такой. Знакомый написал.
– Прочитай
Я напряг память. Что там Твардовский сочинил про нас, саперов?
Переправа, переправа! Берег левый, берег правый, Снег шершавый, кромка льда… Кому память, кому слава, Кому темная вода, — Ни приметы, ни следа.