Побег обреченных
Шрифт:
– Вы идете первыми, – сообщил командир черных беретов Ракитину.
– Но что там?.. Суша, вода? – Александр пытался приторочить к поясу спортивную сумку с дорожными принадлежностями, что вызывало у воинов мрачные усмешечки.
– Суша, – последовал краткий ответ. – Брось авоську свою, дурак. Теперь так. Кольцо видишь?
– Да…
– Зажмуришь глаза. Досчитаешь до пяти. Медленно. И дернешь за кольцо. Потом глаза откроешь.
– Но…
– Еще одно «но», и парашют
Они прыгнули в свистящую молочную бездну, сыро и холодно ударившую в лица, забившую рты, оглушившую и ослепившую.
Ракитин, послушно досчитав до пяти, потянул за кольцо, и что-то резко потащило его ввысь, а потом наступила дивная, кристальная тишина, словно хлопок раскрывшегося купола оборвал все звуки мира.
Раскрыл глаза, увидев неподалеку от себя парашют Градова.
Они парили в пространстве, насыщенном взвесью невидимого дождя, неуклонно спускаясь к какой-то серой однообразной равнине.
Земля болезненно ударила Ракитина в ступни, повалив на бок, и он долго пытался отделаться от волочившего его по грязи парашюта, пока наконец таковое ему удалось.
Встал на ноги, глядя на приближавшегося к нему компаньона.
– Ну? – вопросил тот со скукой. – Доигрались?
Ракитин со вздохом оглянулся вокруг себя.
Безразличное серенькое небо, утратившее высоту, сыпучая муть мелкого дождя, оцепенелая угнетенность природы…
– Где мы? – Градов, выдернув каблук из вязко чавкнувшей почвы, косо провел им по прошлогодней истлелой траве, стирая глинистую жижу. Передернул плечами от настойчивого, промозглого ветра.
Рядом черно и мелко рябила широкая река, такая же унылая и однообразная, как расстилавшаяся вокруг предвечерняя сырая степь.
Ракитин, всерьез начиная испытывать неудобства от холода и дождя, поднял ворот куртки и наглухо застегнул «молнию».
– Вот сволочи, – сказал уныло. – И за что они нас так?..
– Везли наверняка какую-то контрабанду, – откликнулся Градов. – После получили сигнал, что операция проваливается… А мы – незаконные пассажиры, что тоже – криминал… Вот так.
– А это… не твои там мутят? – Ракитин неопределенно указал пальцем себе под ноги. – Демоны?
– Может, и они… Знаешь, – профессор кашлянул, – а ведь этого-то я и боялся… Ведь как бы там ни было, а по большому счету я в последней жизни был огражден от жестокости мира, от всякого рода обстоятельств и превратностей; я будто проезжал по нему – в метель, дождь, град – в теплом надежном автомобиле.
– И вот автомобиль в кювете, – сказал Ракитин, – изувеченный, напрочь, и шагай в слякоти и во мраке, путник…
– Куда только шагать?
– Как куда? На Памир! Или,
– Подожди… Давай все-таки согласно элементарной логике, – перебил его собеседник. – Доберемся мы, скажем, до какого-нибудь города. А дальше? Самолет?
Ракитин взглянул на затянутое тучами небо. Самолет!..
– В этой глуши отыскать аэропорт-?.. Ха! Хорошо, если бы здесь еще поезда ходили… – Сплюнул зло. – Какой-то рок!
– Рок, – отозвался Градов, – есть судьба, доведенная до абсурда. Да, насчет рока ты прав. И в отношении, пожалуй, нас обоих.
– Пошли к реке. – Ракитин пританцовывал от холода.
– А дальше?
– И по берегу, по берегу… В каком, интересно, направлении город? Слева, справа, прямо?
– Это я… не в курсе, – с тоской ответил Градов, – Я, сам знаешь, где хорошо ориентируюсь.
– В грезах своих? – вопросил Александр с натужным смешком.
– Скажем так… Но так или иначе тамошние пейзажи, рельефы и виды проецируются на данную реальную местность способом мне неведомым.
Приблизившись к реке, остановились.
– Если требуется вплавь, то при нынешней температуре воздуха это, прямо скажем… – выбивая зубами неуемную дробь, молвил Ракитин. – Но, в общем, не так все и ужасно. Мы приземлились, а не приводнились – уже большой плюс. Далее. Перед нами, насколько я ориентирован в пространстве и времени, находится довольно известная историческими событиями Урал-река. Течет она аккурат в Прикаспийскую низменность, течение прослеживается, так что – вперед, ура! Огибая лиманы, заливы, запруды и прочие плотины.
Небо постепенно заволакивала мглистая темнота. Край закатного небосклона был будто небрежно вымазан йодом.
Дождь кончился, сменившись редкой снежной крупой, колко летевшей в лицо с косыми, секущими порывами ветра.
Подморозило. Степь, подернувшись инеем, сверкала, как наждак.
– Как глупо… – внезапно произнес Градов. – У меня было столько времени, а так ничего и не сделал… Вообще ничего.
– Мне бы твои заботы, – процедил Ракитин. – Хотя… насчет забот… нет, наверное, не надо. – Он остро мечтал о шубе.
– Почему же? – хмыкнул Градов.
– Пришла однажды женщина к богу, – поведал Александр, вглядываясь в трудно уже различимые глинистые топкие проплеши. – Ну и просит: дай мне, боже, другой крест, а то уж больно тяжел мне мой… Вон поле, отвечает бог, иди выбирай – там их много, крестов. Выбирала она, выбирала: один – не поднять, другой неудобен… И вдруг – нашла! Такой… сам к спине льнет. Вот, говорит, выбрала. Можно взять? Бери, отвечает бог, тем более это твой крест и есть – тот, старый…