Побег обреченных
Шрифт:
– Нашел?
– Угу, – отозвался Власов угрюмо.
– Тогда бывай, кореш! – Юра неверной походкой направился к подъезду. Следом за ним потрусил и пес.
Отдуваясь от ярости и напрасно пытаясь стряхнуть с одежды липкую едкую грязь, Власов ввалился в «рафик» и, только достав из-под сиденья наручную сумочку с документами и пистолетом, несколько поостыл… Затем матюгнулся беспомощно, осознав, что так и не сумел справить нужду. Впрочем, позыв сам собою прошел.
В освещенном усилиями наружки, потратившейся на лампочки, зеве подъезда
Дверца «рафика» растворилась.
– Ну, как тут? – полюбопытствовал один из прапорщиков. – Без чрезвычайных происшествий?
– Наливай, – процедил Власов сквозь зубы, глядя на растерянно топчущегося у лифта Шмакина.
Глотнул водки, запил ее апельсиновым соком, приникнув губами к небрежно надорванному уголку пакета и ощущая потекшую по подбородку приторную струйку.
Между тем двери лифта раскрылись, гневно шевельнулись губы Юры, отчитывающего возвратившегося пса-путешественника, не желавшего выходить наружу; после Шмакин, вероятно, уловив движение смыкающихся створок, ринулся, распихивая их локтями, внутрь кабины, и лифт снова тронулся в вышину.
– Чего это он? – спросил Власова второй прапорщик.
– Собаку привел, – кратко пояснил Николай.
– О, чудик…
– Еще какой! – злобно подтвердил Власов.
Включилась аппаратура.
В динамике послышался щелчок замка, затем прозвучал удрученный голос Шмакина:
– Ну, понравился я тебе, сука ты такая!.. А ну, брысь! От-т… ведь…
Пес, судя по всему, проскользнул в раскрытую дверь.
– Ах ты, падла легавая… Ну, хрен с тобой! До утра спи… Куда поперся, вот комната… Чебурек будешь? Лапу давай! Во… Теперь – заслужил. А это нет… коньяк тебе не положен…
Бульканье.
– Давай и мы, – предложил Власов сослуживцам.
Через час, осилив, видимо, имевшийся у него в наличии алкоголь, Юра прервал свое нечленораздельное бормотание, обращенное к псу, погрузившись в сон.
– Ну, счастливо, парни, – сказал Власов, вставая с сиденья. – Удач! – Запнулся.
В динамике послышался настороженный собачий рык, затем хлопнула дверь, еще одна, и в салоне «рафика» внезапно прозвучал отчаянный женский вопль…
Яростный лай, снова вопль, лязг запоров, еще чьи-то визги…
– Женщина только что в подъезд вошла; случайно не ее ли?.. – донеслось до Власова предположение сослуживца.
Вопли, проклятия и крики усилились. Затем неизвестный мужской голос констатировал:
– Да Юрка это… Точно! Пса привел, а входную дверь не закрыл… Во, глядите!
Судя по всему,
– Куда кобель-то делся?
– Удрал, зараза…
– Где алкаш этот, змееныш поганый?!
Понеслись дальнейшие проклятия, адресуемые не столько псу, сколько непутевому Юре, ведущему рассеянный образ жизни.
– А может, собака-то бешеная?! – раздалось восклицание через сдержанный всхлип. – В травмпункт теперь надо! Во, вернулась домой со смены!
В этот момент Власов, неотрывно наблюдавший за подъездом, увидел, как из него выскочил злосчастный пес и, осмотревшись затравленно, юркнул с поджатым хвостом в темень кустов, растворившись в них.
Еле сдерживая смех, прапорщики наблюдали, как следом за псом, исчезнувшим в путаных московских дворах, потянулась в ночь вереница покусанных матерившихся жильцов, направлявшихся на уколы.
Власов веселья подчиненных не разделял. Он мрачно раздумывал, что со всем этим цирком пора бы и в самом деле завязывать. Решительным образом!
Хватит цацкаться с Ракитиным! Тем более рапорт о своем увольнении из ФАПСИ подполковник подал, а значит, пока решение не принято, он все еще является военнослужащим, совершившим преступление в виде незаконного пересечения госграницы. А потому его, Ракитина, надо грубо брать за шиворот и вывозить на объект, где безо всяких юридических проволочек, реверансов и оглядок на нормы законности перебрать по косточкам, получив не просто наиправдивеишие ответы на интересующие вопросы, но и доскональную исповедь о всей прожитой жизни.
«С утра – к Шурыгину! – подумал он, скрежетнув зубами в непоколебимой уже обретенности плана жестких дальнейших действий. – Пусть дает «о'кей» на потрошение. Хватит! А там я ему устрою… «лежать-ползи»!»
СБОРЫ
Утром, плеснув из чайника кипяток на дно чашки, в спрессованные кристаллики растворимого кофе, Ракитин, выжидая, пока напиток остынет, уселся за письменный стол, принявшись разбирать бумаги в его ящиках, пока не нашел необходимый чистый бланк с редакционной печатью и с шапкой-заголовком газеты, где когда-то работала Люда.
Затем, включив компьютер, быстренько сочинил текст официального письма с заголовком: «Поручение».
Легенда была таковой: двум журналистам необходимо вылететь в Таджикистан с целью написания обширного репортажа о происходящих там политических событиях. В том числе репортаж затронет проблемы Российской армии и пограничников.
Документик, с его точки зрения, получился достаточно лаконичным и убедительным.
Раздался стук в дверь, и появился взлохмаченный, похмельный Юра.
– Чего тебе?