Побег стрелка Шарпа. Ярость стрелка Шарпа
Шрифт:
– И все-таки я бы прислал побольше людей.
Ответить португалец не успел – помешал внезапный топот копыт и зычный голос:
– Не тяните, Виченте! Что вы медлите? Вперед, на лягушатников. Исполняйте, капитан! А вы, черт возьми, кто такой?
Последний вопрос был обращен к Шарпу и исходил от всадника, с трудом удерживавшего на месте нетерпеливого жеребца. Голос выдавал в нем англичанина, хотя форма была коричневая, португальская, за исключением треуголки с двумя золотыми кисточками.
– Шарп, сэр.
– Из девяносто пятого?
– Южный Эссекс, сэр.
– А, толпа мужиков. Это вы потеряли знамя пару лет назад?
– Мы вернули
– Вот как? – Большего интереса всадник не проявил.
Вытащив маленькую трубу, он направил ее в сторону холма, не обращая внимания на мушкетные выстрелы. Выпущенные с большого расстояния пули долетали, растеряв убойную силу.
– Позвольте представить, – сказал Виченте, – полковник Роджерс-Джонс. Мой командир.
– Приказавший вам, капитан, согнать лягушатников с той кочки. А вот приказа стоять и трепаться я вам не давал, не так ли?
– Я лишь спросил совета у капитана Шарпа, сэр.
– А он в состоянии что-то предложить? – удивился полковник.
– Он захватил французского «орла», – сказал Виченте.
– Но наверное, не стоял при этом, чеша в затылке. – Роджерс-Джонс сложил трубу. – Скажу артиллеристам, чтобы открыли огонь, а вы наступайте. Шарп, помогите ему, – беззаботно добавил он. – Выбейте их оттуда, Виченте, и останьтесь там – чтобы лягушатники не вздумали вернуться.
Он развернул коня и ускакал.
– Черт, – пробормотал Шарп. – Он хоть знает, сколько их там?
– Тем не менее приказ есть приказ, – уныло сказал Виченте.
Шарп снял с плеча винтовку и зарядил ее.
– Хотите совет?
– Конечно.
– Выдвинем наших стрелков. Они развернутся и откроют огонь. Не дадут лягушатникам высунуться. Остальные наши парни станут за ними шеренгой. С пристегнутыми штыками. Атакуем тремя ротами. Будем надеяться, что ваш чертов полковник останется доволен.
– Наши парни? – Из ответа Шарпа португалец уловил только два эти слова.
– Ну не в одиночку же вам умирать. А то еще заблудитесь, пытаясь найти жемчужные врата рая. – Шарп посмотрел на север. Орудийный дым сгущался. Французы приближались к деревне. В следующий момент первый из девятифунтовиков ударил по холму. – Ну что ж, приступим.
Не слишком умно, подумал Шарп, но война есть война. Он взвел курок. Пора воевать.
Глава пятая
Деревенька Сула, приютившаяся на восточном склоне холма, неподалеку от того места, где его пересекала северная дорога, в полной мере подходила под определение «захолустье». Скученные домишки, кучи навоза… Долгое время здесь даже не было церкви, так что для соборования умирающего приходилось привозить священника из Моуры, деревни у подножия хребта, либо приглашать монаха из монастыря. Но зачастую призванный служитель опаздывал, и несчастные уходили в мир иной без отпущения грехов, из-за чего местные жители не без гордости сетовали на частые нашествия духов и привидений.
В четверг, двадцать седьмого сентября тысяча восемьсот десятого года, деревня подверглась нашествию ратного воинства. Именно сюда нагрянул весь первый полк 95-го стрелкового полка, а вместе с ним появился и третий полк касадоров, многие из которых имели на вооружении бейкеровские винтовки. В результате две наступающие колонны французов были встречены огнем более тысячи стрелков в зеленых и коричневых мундирах. Французы не уступали союзникам в численности, но вооружены были мушкетами, так что
Идущим в колонне французским офицерам казалось, что противостоят им только стрелки и артиллерия. Орудия стояли на уступе над деревней, чуть ниже линии горизонта, и возле пушек расположилась группа всадников, наблюдавших за происходящим из-за мельничной башни. Пушки били по наступающим, разрывая плотные ряды, однако две батареи не могли помешать огромным колоннам. Всадники никакой опасности не представляли, их было всего четверо или пятеро, и все в треуголках, а потому французам и казалось, что на их пути только артиллерия и стрелки. И это означало, что победа близка, потому что красномундирников поблизости не наблюдалось, а следовательно, никто не мог встретить их адским залповым огнем. Барабанщики отбивали pas de charge, солдаты устрашающе кричали: «Vive l’Empereur!» Одна колонна разделилась, обходя скалистый выступ, а когда соединилась на дороге, в первых рядах взорвались сразу два снаряда. С десяток человек разбросало по сторонам, дорога ненадолго окрасилась красным, и сержанты оттащили убитых и раненых, чтобы те не мешали идущим за ними. Звуки перестрелки усилились – это вольтижеры сблизились с противником и открыли огонь из мушкетов. Над склоном поплыл дым. «Vive l’Empereur!» – закричали французы в ответ на первые потери. Пуля ударила в «орла», отколов край крыла, офицер со стоном опустился на землю. Вольтижеры прижались к колонне, и маршал Ней, возглавлявший это наступление, распорядился развернуть впереди еще две роты, чтобы загнать британских стрелков и португальских касадоров на хребет.
Барабанщики отбивали монотонный ритм. Начиненный шрапнелью снаряд разорвался в воздухе над правой колонной, и барабаны на мгновение умолкли – сразу дюжина мальчишек повалились с ног, а идущих за ними забрызгало кровью.
– Сомкнуть ряды! – прокричал сержант, и снаряд грохнул у него за спиной.
Кивер взмыл в воздух и тяжело грохнулся на землю, потому что в нем осталась половина головы. Парнишка-барабанщик с перебитыми ногами и вспоротым осколком животом сидел, из последних сил колотя палочками, и проходящие мимо трепали его по голове, желая удачи и оставляя умирать в винограднике.
Впереди колонны разворачивались новые французские стрелки, и офицеры торопили солдат – быстрее, вверх, туда, где укрылись ненавистные зеленые куртки. Бейкеровская винтовка – страшная штука, только вот стреляет медленно. Чтобы достичь точности, пулю нужно обернуть кусочком промасленной кожи, потом загнать в ствол, а это требует времени. Мушкет стреляет втрое быстрее. Время можно сократить, отказавшись от кожи, но тогда пуля теряет сцепление с нарезанными внутри ствола спиральными бороздками, и точность теряется. Получив подкрепление, вольтижеры усилили натиск, затем в сражение вступил весь 1-й полк португальских касадоров, потом французы бросили еще три пехотные роты. Дыму стало больше, пуль тоже, и союзники отошли. Стрелок с пробитыми легкими повис на колышках, поддерживающих виноградную лозу, и вольтижер, заколов его штыком, принялся выворачивать у убитого карманы. Сержант оттащил солдата от тела: