Побег в прошлое
Шрифт:
Греки, оставшиеся на берегу, срывали с себя доспехи и пытались вплавь добраться до галер. Удалось это немногим.
Сначала, русские не ожидали такого быстрого рейда монголов. Потом, считали, что греки продадут им лошадей, которых сами планировали перевезти в Крым. И тогда икейскую армию можно было успеть вывезти на родину. Затем, сделали два рейса через море, вместо того, чтобы временно переправить греческую армию в Крым, и возить уже оттуда в Икею. И, наконец, когда битва уже началась, командование русского корпуса продолжало обсуждать необходимость передислокации. От устья Дона до берега Черного моря русский корпус двигался три дня. На четвертый день
Валентин был необыкновенно доволен. На фоне хмурых лиц остальных, его лицо светилось.
– Я требую отбить у монголов северную часть Волжской Болгарии. Мне нужен свободный сплав по Каме и вверх по Волге. У меня на Урале началась выплавка стали.
– Нет, – голос Никиты был категоричен.
– Тогда надо купить у них эту часть Болгарии.
– Это будет признанием их прав на всё левобережье, – попытался втолковать Валентину Валера.
– Плевать! У меня на Урале выплавляют сталь! Это сумасшедший скачек в качестве и производительности. Через год наша пехота и кавалерия сметет монголов с лица земли.
– Глупости. Качество вооружения мало чего решает. Главный фактор боевой опыт! – Ёрш был несколько напуган последними успехами монголов.
– Важны все составляющие. Но нам явно не хватает боевого опыта. Если оценивать по пятибалльной шкале, то вооружение у нас хорошее, дисциплина отличная, выучка также, а вот боевой опыт у нас плохой. Поэтому наш результат всего сотня: четыре умножить на пять, еще на пять и на единицу. У монголов четверка по вооружению, остальные пятерки. Получается, пять сотен. Они в пять раз мощнее нас, – нахально вылез с поучениями молодой Невский.
– Во-первых, это формальные истины училища. Во-вторых, выучка у нас лучше, – не согласился Ёрш, с опаской глядя на вчерашнего молокососа.
– Не можете договориться выступать общим фронтом? – усмехнулся Валера.
– Чем так важно литьё стали? У нас этой стали столько же, сколько железа, – удивился Никита.
– Общеизвестно, что железо, содержит менее трети процента углерода. Мягкий, пластичный металл. Обычный гвоздь, например. Если увеличить содержание углерода, но не больше чем в пять-шесть раз, это сталь. При закалке она твердая, но хрупкая. Мечи мы делаем крайне сложно. Берем самое чистое кричное железо и помещаем в открытом тигле в горн с древесным углем. Железо, плавясь, насыщается углеродом и покрывается шлаком, под которым оно очень интенсивно освобождается от кислорода, серы, фосфора и кремния. Затем охлаждаем сталь прямо в горне, заполненном раскаленным углем, как можно спокойнее и медленнее. Ковка не должна нарушить кристаллическую структуру, поэтому очень сложна. Сам описанный процесс также сложен. Если не принимать во внимание ферромарганц, то упругость можно получить путем создания четкой кристаллической структуры в процессе застывания из расплава. Проблема в достижении высоких температур. Мы запустили на Урале пудлинговую печь. Она загружается чугуном, а дно и стены ее обложены железной рудой. Эта печь за сутки дает три тонны кричного железа или полторы тонны стали! Никакого принудительного вдувания, любое топливо, в том числе и дешевый неочищенный каменный уголь. У меня сейчас на Урале сто тонн железа и стали. Я не могу привезти его сюда! – Валентин был слишком возбужден.
– Мы перестанем отчитываться за болты и стрелы? – обрадовался Ёрш.
– Не надейся, – бросил Никита.
– Болты! Стрелы! Не смешите! У меня пять тысяч полных доспехов: кираса, набедренники, поножи, наплечи, наручи, весом всего десять килограмм. Они выдерживают стрелы из лука и арбалета с дистанции ста метров. Есть сто комплектов жесткой брони. В такой броне всадник, если грохнется под ноги коня, останется жив! Такая броня выполняет функцию экзоскелета, тем самым
– Не надо умничать! Говори проще, сто таких, как у меня броней? – отпарировал Ёрш.
– Да. Сто королевских броней, – засмеялся Валентин.
– Это плохие новости. Ни покупать у монголов болгарские земли, ни воевать за них мы не будем. Как только монголы хоть что-то пронюхают, там будет монгольская армия. Нам придется принять сражение в поле, и мы проиграем, – заявил Никита, – ты опоздал на год, даже на полтора.
Но через месяц воевать пришлось. Монгольская армия перешла границу и двинулась на Рязань. Никакая тактика выжженной земли на монголов не подействовала. Слухи о том, что степняки боятся леса и легко попадают в ловушки, тоже оказались преувеличены. А вот крепость в своем тылу они оставлять не захотели. Обложили по всем правилам. Не испугались ни пушек, ни огнеметов. Гнали вперед болгарских призывников, как скотину на убой.
Стремительность монголов и разгильдяйство Евпатия оставили его батальон в ловушке, в осажденной крепости.
Евпатий рассчитывал увести отряд ранним утром, но проспал, и его не смогли найти. Симпатичная помощница повара помогала собирать запасы в дорогу, приглянулась Евпатию, и он весь вечер обхаживал её, слоняясь за ней по всей крепости. Наконец, в тесной кладовке, где они случайно остались вдвоем, Евпатию удалось задвинуть засов и продолжить более тесное знакомство. Как она сопротивлялась, как возмущалась нахальством мальчишки! Голос, правда, не повышала. Игры закончились поздней ночью, и Евпатий заленился возвращаться к себе, заснув в темной кладовке.
Комендант крепости был доволен. Он запасся едой на целый год, но состав имел необстрелянный. А тут удвоение численности, да крайне опытными воинами.
– Ты мне девчонку подложил, ты мне условия и создавай, – в который раз ругал коменданта Евпатий, – освободи мне самый верх башни. Я своих стрелков туда посажу. Мы монголов будем отстреливать. Они гонят болгар, а сами идут чуть сзади. Из огнеметов до них не достать, только до болгар. Зарядов для пушек мало. Если монголов отогнать метров на сто, смотришь, болгары воевать перестанут, у стены спрячутся.
– Я к твоей подружке отношения не имею, – в который раз не признавался Меченый, у коменданта на лбу была большая родинка, – посылай своих снайперов наверх. Давно согласен.
Евпатий приказал перетащить половину, чуть меньше двух тысяч, зарядов на самый верх башни. Прогнал людей коменданта и поставил стрелкам задачу. Винтовок в батальоне была уже целая сотня. Заряжались они всё также медленно, поэтому каждому стрелку Евпатий придал в помощь заряжающего.
С трехсот метров стрелки попадали в монголов почти наверняка. Те шли в полный рост, стрелы на таком расстоянии теряли убойную силу. Снайперы работали не торопясь, только по богатым целям. Опытный воин – богатый воин. Евпатий немного посмотрел на работу своих стрелков, затем увидел в подзорную трубу надменного монгола, километрах в двух, на пригорке. Лицо блестело от жира, сливаясь в пятно, поза была невероятно горделива. Окружающие его монголы склонили головы.
– Жалко винтовку, но всё-таки принеси мне парочку дальнобойных, – скомандовал Евпатий ординарцу.
Ординарец додумался притащить ещё подушку на плечо и упор для винтовки. Стрелки услышали про дальнобойные патроны и, нарушая дисциплину, начали заключать пари. Ставки шли двадцать к одному в пользу монгола, без оптики цель казалась невероятно далекой, день стоял теплый и воздух играл, мешая целиться. За Евпатия были два фактора: безветрие и неподвижность мишени.
Первым выстрелом Евпатий попал в толстого, огромного монгола в полутора метрах от мишени. Нужно было решать, это случайный порыв ветра, или необходима корректировка. Плечо уже болело. Евпатий поморщился, потрогал плечо, выматерился, позвал сотника.