Побег в прошлое
Шрифт:
Монголы уже не казались растерянными. Иногда без доспехов, иногда безлошадные, но они собрались в отряды и, не думая об обороне, устремились в атаку на русские отряды. Сказки о беспомощности пеших монголов оказались очень далеки от истины. Если русские в трех остальных местах успели отступить, сжигая за собой огнеметы и станковые арбалеты, то около южного лагеря монголов разгорелся жаркий бой. Казалось, что силы сторон неравны. У русских четыре тысячи свежих всадников и три тысячи пехоты. У монголов не больше трех тысяч, боеспособные остатки пятитысячного лагеря.
Для
Другой монгольский отряд, несмотря на двукратный перевес русской конницы, атаковал её широкой лавой. Мощные лошади, великолепное вооружение, четкий строй, всё это оказалось бессильным перед щуплыми всадниками, кое-как одетыми и вооруженными, на низкорослых лошадках, зачастую, без седла и уздечки. Монголы связали русскую конницу боем, им нужно было продержаться совсем немного, из соседних лагерей уже выехали отряды. Скоро, очень скоро преимущество будет у монгольской кавалерии.
Бессилие русской кавалерии ясно видел Евпатий. Он ехал сбоку, со стороны развернувшегося боя. Винтовку он отдал ординарцу. Сотня кавалеристов с винтовками ехала сразу за авангардом. Евпатий остановил лошадь и осмотрел в подзорную трубу долину. До монгольских отрядов осталась пара километров. Евпатий достал свисток и высвистал для трех последних сотен атаку. Усмехнулся, посмотрев, как четко перестраиваются его кавалеристы, и послал лошадь в разгон.
На этот раз монголам противостояла совсем другая конница. За пять последних лет батальон уже перестал обращать внимание на конные сшибки. Обыденность. Каждый рейд оборачивался их чередой. В идеале нужно было сделать всё тихо, не высовываясь. Но степь огромна, вражеских разъездов много.
Три сотни Евпатия, развернувшись лавой, закрыли весь монгольский тыл. Через пару минут от монголов осталась половина, еще через пять кочевники бежали. Несколько небольших групп пробились сквозь русские ряды и отступили в лагерь. Пока бестолковая толпа кавалеристов разворачивалась, и командиры наводили порядок, подошли монгольские резервы. В бой вступить они не успели, но еще целый час преследовали русских, осыпая стрелами. Задумка Невского с чесноком оказалась вполне рабочей. Мальчишек достаточно быстро перестреляли монголы, но чеснок они разбросать успели, что помешало кочевникам догнать русских.
Чудовищные затраты и огромные потери на освобождение из блокады Евпатия Никита признал правильными.
– Потери у монголов получились больше. Штурм крепости на два дня прекратился. Молодцы.
– Евпатий за три дня весь младший командный состав у монголов выбил. Каждый второй из четырех
– И Евпатий молодец, и ты не оплошал, – похлопал Никита по плечу Невского.
– Молодцы мы? А штраф каждому по десять тысяч рублей Ёрш назначил, – проворчал Невский.
– Для Евпатия десять килограмм золота – пустяки! Тебя-то за что наказали?
– План атаки немного поменял, – совсем тихо объяснил Невский.
– И в результате из двух тысяч лучников спаслось меньше трехсот? А полк кавалерии был в шаге от разгрома? – сменил тон Никита, – думал, я не знаю подробностей операции?
– Может мне удвоить для них штраф? – не промолчал Ёрш.
– Нет. Не надо. А масштабы ночных вылазок и внезапных нападений нужно расширить. Не жалейте бомбы, особенно зажигательные, они дешевые, и очень эффективные, – приказал Никита.
– Зажигательные бомбы – дрянь! – скептически проговорил Невский.
– Против лошадей отлично работают. Раны долго не заживают. Часто лошади убегают так далеко, что монголы не могут их найти, – поддержал идею императора Ёрш.
– Беспокойте монголов. Не дайте им взять крепость, она ключ к Рязани, – Никита мыслил, как стратег.
Через неделю крепость пала.
Еще до сражения Меченый понял, что штурм будет решающий – столько людей и механизмов выстроилось вокруг крепости. Каждый воин знал свое место, знал, что ожидает его, если монголы ворвутся в крепость.
Все больше и больше кочевников подтягивалось к крепости, вот уже первые пехотинцы, под прикрытием щитов, подобрались под самые стены, не слыша криков горящих соседей, не обращая внимания на трупы, шедших только что впереди. Спешат поскорее забраться на стены, надеются сломать ворота огромной машиной.
Стену заволокло дымом. Меченый обернулся, пытаясь рассмотреть, что именно загорелось в крепости. Во дворе, в дыму мелькают фигуры, уже разобрались в ситуации и отчаянно тушат огонь, но китайские машины продолжают швырять громадные бочки с греческим огнем.
Вот монголы сообразили, что обстрел стих. Богато одетый всадник приподнялся в стременах, поднял руку и указал вперед, чудовищный вопль поднялся над долиной – монголы бросились в атаку. Человеческий вал поравнялся со стеной, крепость стала со всех сторон обрастать лестницами, всплошную, без единого зазора.
Русские бросили тушить пожары, все полезли на стены. Сотни луков, сотни огнеметов работали непрерывно. Монголы умирали сотнями, падали вниз, как тряпичные куклы. И горели. Живые и мертвые. Меченый погнал людей назад, тушить пожары. Поздно. У ворот вспух огромный красно-черный цветок, часть стены обвалилась, и ни русские, ни монголы не могли даже близко подойти к воротам. Весь небольшой двор залило озеро огня. Раздавшийся снизу вой множества живых людей быстро стих.
Через два часа, когда огонь стих, монголы сломали ворота и вошли в крепость.