Побег в Секвойю
Шрифт:
— Не разговаривай, — говорю я, потому что замечаю, как сильно это его напрягает. — Мы попытаемся занести тебя внутрь.
— Квинн, — начинает Оскар и кладет руку мне на плечо.
— Помоги мне, — говорю я, и вместе мы кладем отца на носилки. Под ним остается темная лужа. Раньше я никогда не видел, чтобы у отца шла кровь. Каким-то образом я сохранил детскую веру в то, что он просто не мог умереть или быть ранен.
На носилках распространяется озеро крови, и ее едва ли можно перелить, так как он уже потерял много.
— Близнецы. Твоя мать, — говорит он.
— С ними все хорошо, — говорит он, потому что я, по крайней мере, надеюсь. — Мама родила ребенка.
Мой папа закрывает глаза и, когда снова открывает их, в них стоят слезы. Он поднимает палец и жестом показывает мне нагнуться ближе. Я опускаю ухо ближе к воздушно-выпускному клапану его маски.
— Я не самый лучший из отцов, — говорит он.
Это верно, иногда он был даже ужасным отцом. Но почему-то чувствовалось так, как будто он не мог бы быть лучше. Я поднимаю голову и смотрю в глаза моему отцу.
— Оскар рассказал мне, что ты послал его за мной. Спасибо.
Выстрел нарушает тишину, и Оскар поднимает винтовку.
— Мы сидим здесь как на ладони, — он пытается снова положить моего отца на носилки. Я не помогаю ему. Это бессмысленно.
— Ты сказал однажды, что, вероятно, в другом мире мы могли бы стать друзьями, — я останавливаюсь и жду знака, что он меня понял. Я должен знать, что он слушает меня.
— Прекращай, — шепчет он.
— И я думаю, ты был прав, — он срывает маску с лица и отбрасывает ее за пределы досягаемости. Из его носа капает кровь. Его глаза пусты.
Оскар спешит за маской. Но моему отцу она больше не понадобится.
Я кладу свою руку на его грудь. Он смотрит вверх на небо затем на меня.
— Квинн, — говорит он. Дыхание слабое и мягкое. — Квинн, — повторяет он и закрывает глаза.
БЕА
Секвойцы, мятежники и министерство пристально смотрят на черный дым, который заполняет небо. Я лежу за пострадавшим от бомбежки внедорожником и пытаюсь изо всех сил удержать Джаз от бегства. Леннону и Кейну приходится сесть на нее, когда мы видим Сайласа, бегущего к взрыву. Гидеон и Харриет следом за ним. От Алины нет никаких следов.
— Башня! — ревет Ваня в мегафон, чтобы напомнить милиции об их задании. Затем она исчезает с балкона установки. Он хотела бы, чтобы они атаковали башню, но их слишком мало, чтобы сделать еще хоть что-то. Я выглядываю из-за края останков машины. Только четверо секвойцев стоят на ногах, вытянув руки в воздух. Другие лежат на спине, а солдаты министерства и мятежники поставили ноги на их грудь. Если Ваня считает, что она может выиграть войну, она полностью просчиталась. Она давно проиграла.
— Нападать! — визжит Ваня, поднимается из пыли и бросается к нам.
Но прежде
— Купол принадлежит мне! — кричит Ваня. У нее нет никакого оружия только мегафон. Двое мятежников, которые жили вместе со мной на крыше у Оскара, направляются к ней.
— Застрели ее, — приказывает Джаз Леннону и снова хватает оружие.
— Нет, — говорю я и ставлю на него ногу. Вероятно, я должна была объяснить Джаз почему, но не сейчас. Позже на это будет время.
Мятежники роняют Ваню на землю, она вырывается и бьется как животное.
Сайлас, Гидеон и Харриет — теперь только точки на горизонте. Но я все еще не могу видеть Алину.
— Оставайтесь здесь, — приказываю я.
Джаз крепко хватается за мою ногу.
— Возьми меня с собой.
Я качаю головой.
— Я же вернусь. Позаботься о Леннон и Кейне, — она смотрит на испуганных близнецов и закатывает глаза.
— Ну, хорошо, — говорит она.
Я бегу прочь как можно скорее, повторяя мантру "Алина жива, Алина жива" в моей голове. Она сильнее всех нас вместе взятых, и если наступит время, она уйдет последней.
Когда я достигаю Гидеона и Харриет, едкий, химический смрад проникает под маску. Земля покрыта металлическими конфетти. Они сидят на корточках рядом с Алиной. Над ней стоит Сайлас. Она поднимают взгляд на меня, как будто я привидение.
— Алина? — спрашиваю я. Ее лицо темное, кончики волос обожжены. Я жду, что она откроет глаза и закричит на нас. — Алина.
— Взрывная волна... — говорит Сайлас и, задыхаясь, останавливается.
— Но она в порядке? — я опускаюсь на колени рядом с ней и прикасаюсь к ней рукой. Она теплая. Над одной бровью у нее отвратительный порез.
— Она умерла, — говорит Сайлас.
— Нет, она не... Дайте же ей воздуха! — я ложу руки на ее грудь и начинаю делать массаж сердца, как делала это с Олдом Ватсоном. Это должно сработать, Алина всегда выживала.
Я наклоняюсь вперед, чтобы сделать искусственное дыхание, когда Харриет кладет руку на мое плечо.
— Остановись, — говорит она. — Пожалуйста.
И я останавливаюсь. Потому что Алина больше не выглядит сама собой. Она полностью расслаблена.
Она умерла.
Гидеон снимает с нее маску, целует Алину в лоб и затем вытирает кулаками слезы.
Это слишком для Сайласа, он уходит и ревет в небо.
Я прикасаюсь к лицу Алины тыльной стороны моих пальцев. Ее кожа мягкая. Последний раз я видела ее в Роще. Это было короткое прощание, слишком короткое.