Побег в Секвойю

Кроссан Сара

— Нам нужна горячая вода, — говорю я бледной женщине. Точно не знаю для чего, но я уже слышал об этом. Надеюсь, мне откроется смысл предназначения горячей воды.

— Да, да, в том числе, — говорит женщина и поспешно удаляется.

Беа задирает юбку моей матери выше колен и снимает нижнее белье. Я держу мать за руку, и она смотрит на меня.

— Ты стал другим,— говорит она. Я киваю, потому что она права, но еще вопрос, был ли это комплимент.

— Тебе тоже не обязательно здесь оставаться Квинн, — говорит Беа. Еще месяц назад я бы притворялся и желал бы оказаться как

можно дальше отсюда, но сейчас, среди воя сирен и постоянно нарастающего плача и рева с улицы, меня меньше всего заботит вид рожающей матери. Я постоянно спрашиваю себя, как нам уйти отсюда живыми и что произойдет, если нам удастся это сделать.

Женщина возвращается назад нагруженной. Она встает рядом с Беа у края кровати.

— Мне нужно что-нибудь болеутоляющее, — умоляет моя мать.

— Поздно, — говорит женщина. Она подталкивает Беа. — Готова?

Беа решительно кивает.

— Да.

— Откуда у вас эти вещи? — спрашиваю я, глядя на марлю и ножницы.

Женщина делает неопределенное движение рукой в сторону коридора.

— Взломанная кладовая. — Лицо моей матери становится темно-красным.

— Пойди и набери все, что может нам понадобиться, — говорит Беа. Она и понятия не имеет, что мы подобрали в Секвойе дюжину детей, но то, что нам нужно снаряжение, ей ясно. — Времени для этого достаточно. Я не думаю, что дети просто так оттуда вылетают.

Я пробиваю себе дорогу по коридору, пока наконец не нахожу кладовую. Кругом лежат бутылки, постельное белье и соски. Я беру простынь, расстилаю ее на полу, и взглядом окидываю полки. На простыню я бросаю сухое молоко, которое смог найти, помимо этого еще пластыри, парацетамол, кодеин, лезвия в стерильной упаковке, вату, стерильные очищающие салфетки и еще ассортимент всего остального, для надежности.

Я связываю углы простыни в узел и возвращаюсь в коридор. В этот момент я слышу крики матери. Она кричит так громко, что все замолкает. Испугавшись, я мчусь обратно.

Беа разглядывает измазанный сверток лилового цвета у нее на руках.

— Он очень торопился с приветствием, — говорит она.

Женщина обтирает ребенка полотенцем и раскрывает опухшее лицо.

Мой брат - с прилипшими черными волосами и приплюснутым носом.

Он извивается и кричит. Беа протягивает его матери. Как бы я не хотел доказать себе, что мне все это безразлично и то, что за человек все-таки моя мать, но она тоже плачет, целуя голову моего брата. Она полна любви, той любви, которую она, в моем представлении, испытывала и ко мне. Раньше. 16 лет назад я тоже был идеален, безгрешен, как "чистый лист". Я просто не стал таким человеком, каким она хотела меня видеть.

— Мы не можем здесь оставаться, — говорит мне Беа. — Ты принес все, что нам нужно?

— И даже больше. — Я смотрю на крохотные пальчики ног моего брата. У него даже есть ногти на ногах. — Мы должны взять их с собой.

Моя мать поднимает глаза.

— Я останусь здесь, — говорит она. Несмотря на шум, кровь и людей, она улыбается. Такой я ее еще никогда не видел - такой счастливой.

— Почему? — спрашиваю я.

— Купол — это мой дом. Я никуда отсюда не уйду.

— Ты хочешь, чтобы ребенок

рос здесь?

Над больницей снова взвывает сирена, соревнуясь по громкости с ревом сигнала тревоги на первом этаже.

— Куда бы вы не пошли, как первосортным вам вряд ли окажут теплый прием, — говорит моя мать.

Беа обхватывает рукой мое бедро.

— Квинн,— говорит она.

— Но...

— Это ее личный выбор.

— Его зовут Трой, — говорит моя мама. Она вдыхает его запах, и я вытягиваю руки, чтобы забрать его.

— Нет, — говорит Беа и загораживает от меня брата. — Нехорошо, если он потеряет мать. — Она знает это, так же как и я.

Я целую Троя, и моя мать подставляет мне щеку, чтобы я и ее поцеловал. Но я не смог. Я отстраняюсь.

Купол и все отделение сотрясается от взрыва. Беа берет меня за руку.

— Мы больше ничего не можем сделать, — говорит она.

— Я только хочу... — Слова застревают в горле.

— Она знает, что ты ее любишь, — говорит Беа.

Моя мать слегка пыхтит. Может быть, она тоже меня любит. Я в последний раз бросаю взгляд на Троя и отворачиваюсь.

Пришла пора уходить. Снаружи бушует война, и мы нужны там.

ОСКАР

Они уже у подножия башни, и на двери видна отчетливая вмятина, слышны выстрелы, большой монитор на стене начинает гаснуть и искрить.

— Они скоро появятся, — говорит Сайлас.

— Мы убиваем только тогда, если по-другому нельзя, — говорит Алина. Сайлас подозрительно смотрит на меня.

— Но мы должны, — говорю я. Но как бы уверенно это не звучало, мое чувство говорит о противоположном.

Винтовки заряжены, и мы уже сидим на корточках у двери. Их там снаружи неизвестно сколько, нас только трое. Но вместо страха меня наполняет нетерпение, я, наконец, хочу выиграть.

Замки бомбят пулями, дверь падает внутрь вместе со стадом секвойенцев. Они неистово стремятся вверх по винтовой лестнице, даже ни разу не оглянувшись назад, и тем самым дают возможность Сайласу, Алине и мне, чтобы взять их под прицел.

Пули отскакивают от стен, всюду брызжет кровь. Лучше стрелять, чем думать.

Большинство агрессоров падают вниз по ступеням, их слабые тела обрушиваются на пол. В полумраке башни сложно сказать, кто из них мертв и кто просто удивлен, но они все юны. Так же юны, как я.

Сайлас и Алина пробираются к горе стонущих тел, чтобы собрать винтовки. Мальчик в самом низу не хочет отдавать винтовку, и толкает меня двумя ногами, когда я хочу отнять ее у него. Я уклоняюсь и ударяю его своей собственной винтовкой в ногу, до тех пока он не начинает выть и, наконец, не отпускает оружие. Я забираю ее и перепрыгиваю через него, чтобы обезоружить следующих двух, но они лежат неподвижно с раскрытыми глазами. Я быстро отвожу взгляд.

— Оскар! — кричит Алина. Я спешу к ней и Сайласу к двери. Враг одолел нашу неопытную армию и находится теперь перед воротами к устройству регенерации Восток. Наши солдаты лежат в пыли, либо мертвы, либо со скрученными за головой руками, лицом в землю. Теперь я понимаю, что Джад был прав. Всего за пару недель никто не в состоянии создать полноценную армию.